Page 87 - Золотой телёнок

зла, но Берлага отчаянно струсил. Крик надрывал его душу.
— На волю! - продолжал кричать географ. - В пампасы!

Он лучше всех на свете знал, что такое воля. Он был географ, и ему были известны такие
просторы, о которых обыкновенные, занятые скучными делами люди даже и не
подозревают. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потном мустанге сквозь
заросли.
В палату вошла молодая докторша с жалобными голубыми глазами и направилась прямо
к Берлаге.
— Ну, как вы себя чувствуете, голубчик? — спросила она, притрагиваясь теплой рукой к
пульсу бухгалтера. — Ведь вам лучше, не правда ли?
— Я вице-король Индии! — отрапортовал он краснея. Отдайте мне любимого слона!

— Это у вас бред, — ласково сказала докторша, - вы в лечебнице, мы вас вылечим.
— О-о-о! Мой слон! - вызывающе крикнул Берлага.

— Но ведь вы поймите, — еще ласковей сказала докторша, — вы не вице-король, все это
бред, понимаете, бред!

— Нет, не бред, - возразил Берлага, знавший, что первым делом нужно упрямиться.
— Нет, бред!

— Нет, не бред!
— Бред!

— Не бред!
Бухгалтер, видя, что железо горячо, стал его ковать. Он толкнул добрую докторшу и
издал протяжный вопль, взбудораживший всех больных, в особенности маленького
идиота, который сел на пол и, пуская слюни, сказал:

— Эн, ден, труакатр, мадмазель Журоватр. И Берлага с удовлетворением услышал за
своей спиной голос докторши, обращенный к санитару:

— –-” По имеющимся у авторов сведениям, на карте, которая свела с ума бедного
географа, Берингова пролива действительно не было. Отсутствие пролива было вызвано
головотяпством издательства “Книга и полюс”. Виновники понесли заслуженное
наказание. Глава издательства был снят с должности и брошен на низовку, остальные
отделались выговором с предупреждением.

— Нужно будет перевести его к тем трем, не то он нам всю палату перепугает.
Два терпеливых санитара отвели сварливого вицекороля в небольшую палату для
больных с неправильным поведением, где смирно лежали три человека. Только тут
бухгалтер понял, что такое настоящие сумасшедшие. При виде посетителей больные
проявили необыкновенную активность. Толстый мужчина скатился с кровати, быстро
встал на четвереньки и, высоко подняв обтянутый, как мандолина, зад, принялся
отрывисто лаять и разгребать паркет задними лапами в больничных туфлях. Другой
завернулся в одеяло и начал выкрикивать: “И ты, Брут, продался большевикам! ” Этот
человек, несомненно, воображал себя Каем Юлием Цезарем. Иногда, впрочем, в его
взбаламученной голове соскакивал какой-то рычажок, и он, путая, кричал: “Я Генрих
Юлий Циммерман! “

— Уйдите! Я голая! - закричал третий. - Не смотрите на меня. Мне стыдно. Я голая
женщина. Между тем он был одет и был мужчина с усами. Санитары ушли. Вице-
королем Индии овладел такой страх, что он и не думал уже выставлять требования о
возврате любимого слона, магараджей, верных наибов, а также загадочных абреков и
кунаков. “Эти в два счета придушат”, думал он леденея. И он горько пожалел о том, что
наскандалил в тихой палате. Так хорошо было бы сейчас сидеть у ног доброго учителя