Page 89 - Золотой телёнок

со дня на день, разоблачит его в пять минут. О том, что возвращение Титанушкина
наводило тоску на них самих, они не распространялись.

— Может быть, можно переменить бред? - трусливо спрашивал Берлага. - Что, если я
буду Эмиль Золя или Магомет?

— Поздно, — сказал Кай Юлий. — Уже в истории болезни записано, что вы вице-король,
а сумасшедший не может менять свои мании, как носки. Теперь вы всю жизнь будете в
дурацком положении короля. Мы сидим здесь уже неделю и знаем порядки.

Через час Берлага узнал во всех подробностях подлинные истории болезней своих
соседей по палате.

Появление Михаила Александровича в сумасшедшем доме объяснялось делами довольно
простыми, житейскими. Он был крупный нэпман, невзначай не доплативший сорока трех
тысяч подоходного налога. Это грозило вынужденной поездкой на север, а дела
настойчиво требовали присутствия Михаила Александровича в Черноморске. Дуванов,
так звали мужчину, выдававшего себя за женщину, был, как видно, мелкий вредитель,
который не без основания опасался ареста, Но совсем не таков был Кай Юлий Цезарь,
значившийся в паспорте бывшим присяжным поверенным И. Н. Старохамским.
Кай Юлий Старохамский пошел в сумасшедший дом по высоким идейным
соображениям.
— В Советской России, — говорил он, драпируясь в одеяло, — сумасшедший дом — это
единственное место, где может жить нормальный человек. Все остальное — это
сверхбедлам. Нет, с большевиками я жить не могу. Уж лучше поживу здесь, рядом с
обыкновенными сумасшедшими. Эти по крайней мере не строят социализма. Потом
здесь кормят. А там, в ихнем бедламе, надо работать. Но я на ихний социализм работать
не буду. Здесь у меня, наконец, есть личная свобода. Свобода совести. Свобода слова.

Увидев проходившего мимо санитара, Кай Юлий Старохамский визгливо закричал:
— Да здравствует Учредительное собрание! Все на форум! И ты, Брут, продался
ответственным работникам! — И, обернувшись к Берлаге, добавил: — Видели? Что хочу,
то и кричу. А попробуйте на улице!

Весь день и большую часть ночи четверо больных с неправильным поведением резались
в “шестьдесят шесть” без двадцати и сорока, игру хитрую, требующую самообладания,
смекалки, чистоты духа и ясности мышления.

Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Он быстро осмотрел всех
четверых и тут же велел выкинуть их из больницы. Не помогли ни книга Блейлера и
сумеречное состояние души, осложненное маниакально-депрессивным психозом, ни
“Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик”. Профессор Титанушкин не уважал
симулянтов.

И они побежали по улице, расталкивая прохожих локтями. Впереди шествовал Кай
Юлий. За ним поспешали женщина-мужчина и человек-собака. Позади всех плелся
развенчанный вице-король, проклиная шурина и с ужасом думая о том, что теперь будет.
Закончив эту поучительную историю, бухгалтер Берлага тоскливо посмотрел сначала на
Борисохлебского, потом на Дрейфуса, потом на Сахаркова и, наконец, на Лапидуса-
младшего, головы которых, как ему показалось, соболезнующе качаются в полутьме
коридора.

— Вот видите, чего вы добились своими фантазиями, -промолвил жестокосердый
Лапидус-младший, - вы хотели избавиться от одной чистки, а попали в другую. Теперь
вам плохо придется. Раз вас вычистили из сумасшедшего дома, то из “Геркулеса” вас
наверно вычистят.
Борисохлебский, Дрейфус и Сахарков ничего не сказали. И, ничего не сказавши, стали
медленно уплывать в темноту.
— Друзья! — слабо вскрикнул бухгалтер. - Куда же вы!