Page 60 - Зона

особого режима. Где под лицемерным «начальник» явственно слышится – «кирпич»…
– Слушаю вас, гражданин начальник!

– Что вы там затеваете, бугор? – спросил я.
Мне не стоило задавать этот вопрос. Я нарушал, таким образом, правила игры. По
условиям этой игры надзиратель обо всем догадывается сам. И принимает меры, если он
на это способен…

– Обижаешь, начальник, – сказал бугор.
– Что я, не вижу…

Тут я вспомнил краснорожего официанта из модернизированной пивной на Лиговке.
Однажды я решил уличить его в жульничестве и достал авторучку. Пока я считал,
официант невозмутимо глядел мне в лицо. Да еще повторял фамильярным тоном:
«Считай, считай… Все равно я тебя обсчитаю…»
– Если что-нибудь случится, ты из бригадиров полетишь!

– За что, начальник? – выговорил Агешин с притворным испугом.

Мне захотелось дать ему в рожу…
– Ладно, – сказал я и ушел.

Засыпанные снегом красноватые окошки шестого барака остались позади.
Я решил зайти к оперу Борташевичу. Это был единственный офицер, говоривший мне
«ты». Я разыскал его в штрафном изоляторе.

– Гуд ивнинг, – сказал Борташевич, – хорошо, что ты появился. Я тут философский
вопрос решаю – отчего люди пьют? Допустим, раньше говорили – пережиток
капитализма в сознании людей… Тень прошлого… А главное – влияние Запада. Хотя
поддаем мы исключительно на Востоке. Но это еще ладно. Ты мне вот что объясни.
Когда-то я жил в деревне. У моего соседа был козел. Такого алкаша я в жизни не
припомню. Хоть красное, хоть белое – только наливай. И Запад тут не влияет. И
прошлого вроде бы нет У козла. Он же не старый большевик… Я и подумал, не
заключена ли в алкоголе таинственная сила. Наподобие той, что образуется при распаде
атомного ядра. Так нельзя ли эту силу использовать в мирных целях? Например, чтобы я
из армии раньше срока демобилизовался?..

В изоляторе – решетки на окнах. В углу плита. На плите – кипящий чайник, обложенный
сухарями. За стеной две одиночные камеры. Их называют – "стаканы ". Сейчас они
пустуют…
– Женя, – сказал я, – в шестом бараке, кажется, поганка назревает. Это правда?

– Да, я как раз хотел тебя предупредить.
– Чего же не предупредил?

– Философские мысли нахлынули. Отвлекся. Пардон…
– А в чем там дело?

– Хотят одному стукачу темную устроить. Онучину Ивану.
– Это же твой любимый кадр.

– Уже не мой. Я этого типа использовать не в состоянии. Форменный псих. На политике
тронулся Что его ни спроси, он все за политику. Этот, говорит, принизил великий образ.
У этого – нездоровые тенденции. Будто единственный, кто за советскую власть, –
гражданин Онучин. Тьфу, создает же природа…