Page 67 - Зона
P. 67

сюжетов. Мать-одиночка с ребенком. Папаша в бегах. Ребенок становится вором. (А
                если дочь, то проституткой.) Дальше – суд. Прокурор, опуская глаза, требует высшей
                меры наказания. Подсудимый кончает жизнь самоубийством. У могильной ограды.
                часами рыдает прокурор. Это, как вы уже догадались, – незадачливый отец покойного.

                Разумеется, все это чушь, лишенная минимального жизненного правдоподобия.
                Прокурор вообще не может осудить собственную родню. Такого не позволяют
                советские законы. И лагерники прекрасно это знают. Но продолжают вовсю
                эксплуатировать лживый, дурацкий сюжет…
                Возьмите лагерные мифы. Наиболее распространенным сюжетом является
                успешный массовый побег. Как правило, через Белое море – в Соединенные Штаты.
                Вы услышите десятки версий с мельчайшими бытовыми подробностями. С
                детальным описанием маршрута. С клятвенными заверениями, что все так и было.

                И организатором побега непременно будет доблестный чекист. Бывший полковник
                ГПУ или НКВД. Осужденный Хрущевым сподвижник Берии или Ягоды.

                Ну, чего их, спрашивается, тянет к этим мерзавцам?! А тянет их оттого, что это –
                знакомые, привычные, советские герои. Персонажи Юлиана Семенова и братьев
                Вайнеров…

                Емельян Пугачев, говорят, опирался на беглых каторжников. Теперешние
                каторжники бунтовать не собираются. Случись какая-нибудь заваруха, и пойдут они
                до ближайшего винного магазина…
                Ну, хорошо. Теперь – о деле. Пришлите мне, если не трудно, образцы ваших шрифтов и
                два каталога.
                Будете в Нью-Йорке – увидимся. Привет же не, матушке и дочкам. Наша Катя
                ужасно сердитая – переходный возраст…
                Завтра возле моего дома открывается новое русское кафе. Рано утром, будучи
                местной знаменитостью, иду поздравлять владельцев…


                В октябре меня дисквалифицировали за грубость, и я был лишен всех привилегий
                спортсмена. Соответственно, оказался в караульном батальоне на правах рядового.
                Ночью запах портянок, обернутых вокруг голенищ, лишал меня сна. В заключение
                ефрейтор Блиндяк крикнул мне перед строем:
                – Я СГНИЮ тебя, падла, увидишь – СГНИЮ!..

                В этой ситуации должность ротного писаря была неслыханной удачей. По-видимому,
                сказалось мое незаконченное высшее образование. У меня было два курса ЛГУ. Думаю, я
                был самым образованным человеком в республике Коми…

                Рано утром я подметал штабное крыльцо. Заснеженный плац был исполосован мощными
                гвардейскими струями. Я выходил на дорогу и там поджидал капитана.

                Завидев его, я ускорял шаги, резко подносил ладонь к фуражке и бездумным,
                механическим голосом восклицал:

                – Здравия желаю!
                Затем, роняя ладонь, как будто вконец обессилев, почтительно-фамильярным тоном
                спрашивал:
                – Как спали, дядя Леня?

                И немедленно замолкал, как будто стесняясь охватившей меня душевной теплоты…
                Жизнь капитана Токаря состояла из мужества и пьянства. Капитан, спотыкаясь, брел
                узкой полоской земли между этими двумя океанами.
   62   63   64   65   66   67   68   69   70   71   72