Page 73 - Зона

– Не знаю.
– По уставу нужно ездить вдвоем.

– А что в охране делается по уставу? По уставу только на гауптвахту сажают.
Гусев приподнял брови:

– Кто видел, чтобы еврей сидел на гауптвахте?

– Дались тебе евреи, – сказал Борташевич, – надоело.
Ты посмотри на русских. Взглянешь и остолбенеешь.
– Не спорю, – откликнулся Гусев…

Неожиданно закипел чайник. Я переставил его на кровельный лист возле сейфа.

– Ладно, пойду…
Борташевич вытащил карту, посмотрел и говорит:

– Ого! Тебя ждет пиковая дама.
Затем добавил:

– Наручники возьми.
Я взял…

Я шел через зону, хотя мог бы обойти ее по тропе нарядов. Вот уже год я специально
хожу по зоне ночью. Все надеюсь привыкнуть к ощущению страха. Проблема личной
храбрости у нас стоит довольно остро. Рекордсменами в этом деле считаются литовцы и
татары.
Возле инструменталки я слегка замедлил шаги. Тут по ночам собирались чифиристы.

Жестяную солдатскую кружку наполняли водой. Высыпали туда пачку чаю. Затем
опускали в кружку бритвенное лезвие на длинной стальной проволоке. Конец ее
забрасывали на провода высоковольтной линии. Жидкость в кружке закипала через две
секунды.
Бурый напиток действовал подобно алкоголю. Люди начинали возбужденно
жестикулировать, кричать и смеяться без повода.
Серьезных опасений чифиристы не внушали. Серьезные опасения внушали те, которые
могли зарезать и без чифиря…
Во мраке шевелились тени. Я подошел ближе. Заключенные сидели на картофельных
ящиках вокруг чифирбака. Завидев меня, стихли.
– Присаживайся, начальник, – донеслось из темноты, – самовар уже готов.

– Сидеть, – говорю, – это ваша забота.
– Грамотный, – ответил тот же голос.

– Далеко пойдет, – сказал второй.
– Не дальше вахты, – усмехнулся третий…

Все нормально, подумал я. Обычная смесь дружелюбия и ненависти. А ведь сколько я
перетаскал им чая, маргарина, рыбных консервов…

Закурив, я обогнул шестой барак и вышел к лагерной узкоколейке. Из темноты выплыло
розовое окно канцелярии.
Я постучал. Мне отворил дневальный. В руке он держал яблоко.