Page 76 - Зона

сказал:
– Позавтракайте и ждите на вахте. Оружие при вас? Это хорошо…

В столовой мне дали чаю и булки. Каши не хватило. Зато я получил на дорогу кусок сала
и луковицу. А знакомый инструктор отсыпал мне десяток папирос.

Я просидел на вахте до развода конвойных бригад.
Дневального сменили около восьми. В изоляторе было тихо. Зек отсыпался после
бессонной ночи.
Наконец я услышал:

– Заключенный Гурин с вещами!
Звякнули штыри в проходном коридоре. На вахту зашел оперативник с моим
подопечным.
– Распишись, – говорит. – Оружие при тебе?

Я расстегнул кобуру.
Зек был в наручниках.

Мы вышли на крыльцо. Зимнее солнце ослепило меня. Рассвет наступил внезапно. Как
всегда…

На пологом бугре чернели избы. Дым над крышами поднимался вертикально.
Я сказал Гурину:

– Ну, пошли.
Он был небольшого роста, плотный. Под шапкой ощущалась лысина. Засаленная ватная
телогрейка блестела на солнце.
Я решил не ждать лесовоза, а сразу идти к переезду. Догонит нас попутный трактор –
хорошо. А нет, можно и пешком дойти за три часа…

Я не знал, что дорога перекрыта возле Койна. Позднее выяснилось, что ночью двое зеков
угнали трелевочную машину. Теперь на всех переездах сидели оперативники. Так мы и
шли пешком до самой зоны. Только раз остановились, чтобы поесть. Я отдал Гурину хлеб
и сало. Тем более что сало подмерзло, а хлеб раскрошился.

Молчавший до этого зек повторял:
– Вот так дачка – чистая бацилла! Начальник, гужанемся от души…

Ему мешали наручники. Он попросил:
– Сблочил бы манжеты. Или боишься, что винта нарежу?

Ладно, думаю, при свете не опасно. Куда ему по снегу бежать?..
Я снял наручники, пристегнул их к ремню. Гурин сразу же попросился в уборную.

Я сказал:
– Идите вон туда…

Потом он сидел за кустами, а я держал на мушке черный воркутинский треух.
Прошло минут десять. Даже рука устала.

Вдруг за моей спиной что-то хрустнуло. Одновременно раздался хриплый голос:
– Пошли, начальник…