Page 123 - Избранное

говорят, хорошо, если бы вы согласились на эту должность. Тем более, говорят, все
должности сейчас выборные, — вот бы мы тебя и выбрали.
Я говорю:
— Отчего же. Конечно, выбирайте. Я, говорю, человек, понимающий явления природы.
Понимаю, что после революции ребятам хотелось бы смотаться по домам и поглядеть, как и
чего. Керенский, говорю, этот артист на троне, завертел волынку до победного конца. И
полковой врач ему в дудочку подыгрывает и нашего брата не отпускает. Выбирайте меня
врачом — я вас почти всех отпущу.
Вот вскоре после того сменяют командира полка, сменяют подряд офицеров и нашего
пресловутого медика. И на его место назначают меня приказом.
Работа оказалась, конечно, трудная и, главное, бестолковая.
Едва послушаешь больного в трубку, как он хнычет и отпрашивается домой. А если его
не отпускаешь, он очень на врача наседает и чуть не хватает его за горло.
Профессия совершенно глупая и небезопасная для жительства.
А если больному дашь порошки — он их жрать не хочет, а швыряет порошки врачу в
лицо и велит писать увольнительную.
Ну, для формы спросишь — какая у тебя болезнь? Ну, больной сам, конечно, назвать
болезнь не берется и тем самым ставит врача в тупик, поскольку врач не может все болезни
знать наизусть и не может писать в каждой путевке только: брюшной тиф или там вздутие
живота.
Другие, конечно, говорят:
— Пиши чего хочешь, только отпусти, поскольку душа болит — охота поглядеть на
домашних.
Ну, напишешь ему: душевная болезнь, и с этой диетой отпускаешь.
Но вот вскоре надоедает мне эта бестолковая профессия. И вот пишу я сам себе путевку
с обозначением: душевная болезнь первой категории.
Выезжаю с фронта и, значит, на этом заканчиваю эту свою профессию.
После судьба кидает меня в разные стороны — туда и сюда, как, извините за сравнение,
скорлупу в бурном море.
Я делаюсь милиционером. После слесарем, сапожником, кузнецом. Я подковываю
лягающих лошадей, дою коров, дрессирую бешеных и кусачих собак. Играю на сценах.
Поднимаю занавеси. И так далее, и тому подобное, и прочее.
При этом снова год нахожусь на фронте в Красной Армии и защищаю революцию от
многочисленных врагов.
Снова освобождаюсь по чистой. Занимаю должность инструктора по кролиководству и
куроводству. Становлюсь агентом уголовного розыска. Делаюсь шофером. И по временам
пишу критические отзывы и острые дискуссионные статьи относительно театра и
литературы.
И вот перед вами человек, который имел в своей жизни пятьдесят, а может, даже и
больше профессий.
Некоторые профессии были у меня странные и удивительные. Была у меня до
революции одна очень такая странная профессия.
А был я тогда в Крыму. И служил в одном имении. Там было четыреста коров. Масса
коз, много курей и до черта баранов. Все это создавало почву для развития
сельскохозяйственного дела.
И вот меня нанимают туда пробольщиком.
Одним словом, в мою обязанность входит пробовать качество масла и сыра.
Это масло и сыр отправлялись на пароходе за границу. И надо было все это пробовать,
чтоб мировая буржуазия не захворала от недоброкачественного товара. Конечно, дай вам
попробовать, масла или сыру — вы небось не откажетесь. Но если, предположим, пробовать
эту продукцию с утра и до вечера и ежедневно и целый год, то вы волком завоете и свет
перед вами померкнет.