Page 21 - Избранное

штаны кой-какие…
— А есть ли, — вспрашивают, — деньги?
— Нет, — говорю, — извините худого мужика, денег не припас.
Только один рыжий такой крохобор, конопатый:
— Чего, — говорит, — агитировать: становись (это мне то есть), становись, примерно,
вон к той березе, тут мы в тебя и штрольпем.
Только смотрю — нет, не шутит. Очень я забеспокоился смертельно, дух у меня упал,
но отвечаю негордо:
— Зачем, — отвечаю, — относишься с такими словами? Я, говорю, на это совершенно
даже не согласен.
— А мы, — говорят, — твоего согласия не спросим, нам, говорят, на твое несогласие
ровно даже начихать. Становись, и все тут.
— Ну хорошо, — говорю, — а есть ли вам от казни какая корысть?
— Нет, корысти, — говорят, — нету, но мы, говорят, для ради молодечества казним,
дух внутренний поддержать.
Одолел тут меня ужас смертный, а жизнь прельщает наслаждением. И совершил я
уголовное преступление.
— Убиться я, — говорю, — не согласен, но только послушайте меня, задушевные
босячки: имею я, безусловно, при себе тайну и план местонахождения клада вашего
сиятельства.
И привожу им письмо.
Только читают, безусловно: гусиный сарай… саксонское серебро… план
местонахождения.
Тут я оправился; путь, думаю, не близкий, дам теку.
Хорошо-с.
А босячки:
— Веди, — говорят, — нас, если на то пошло, к плану местонахождения вклада. Это,
говорят, тысячное даже дело. Спасибо, что мы тебя не казнили.
Очень мы долго шли, две губернии, может, шли, где ползком, где леском, но только
пришли в княжескую виллу "Забава". А только теку нельзя было дать — на ночь вязали руки
и ноги.
Пришли.
"Ну, — думаю, — быть беде — уголовное преступление против вашего сиятельства".
Только узнаем: до смерти убит старый князь ваше сиятельство, а прелестная полячка
Виктория Казимировна уволена вон из имения. А молодой князь приезжал сюда на недельку
и успел смыться в неизвестном направлении.
А сейчас в имении заседает, дескать, комиссия.
Хорошо-с.
Разжились инструментом и к ночи пошли на княжий двор.
Показываю босячкам:
— Вот, — говорю, — двор вашего сиятельства, вот коровий хлев, вот пристроечки
всякие, а вот и…
Только смотрю — нету гусиного сарая.
Будто должен где-то тут существовать, а нету.
Фу, ты, думаю, что за новости.
Идем обратно.
— Вот, — говорю, — двор вашего сиятельства, вот хлев коровий…
Нету гусиного сарая. Прямо-таки нету гусиного сарая. Обижаться стали босячки. А я
аж весь двор объелозил на брюхе и смотрю, как бы уволиться. Да за мной босячки —
пугаются, что, дескать, сбегу.
Пал я тут на колени:
— Извините, — говорю, — худого мужика, водит нас незримая сила. Не могу признать