Page 302 - Избранное

Судя по данным ценам, интеллигенция мало ценилась в те времена. Конюхи и повара
стоили несколько дороже.
25. Но все эти цены, можно сказать, были до некоторой степени приличны и не
слишком уж роняли человеческое звание и достоинство и стоимость человеческой жизни.
Однако же были цены просто из рук вон плохие:
"Если убьют рабочего — пять гривен.
Если убьют смерда (крестьянина) — пять гривен.
За холопа — пять гривен.
За рабу — шесть гривен".
Иной раз, правда, цены за "простых людей" повышались:
"Кто убьет ремесленника или ремесленницу — двенадцать гривен".
Закон не был чужд и гуманных соображений:
"Кто убьет кормильца (дядьку) — двенадцать гривен".
Кражи и ограбления также оплачивались всевозможными денежными штрафами.
Причем эти штрафы не превышали двенадцати гривен. И только конокрадство и
поджог карались знаменитым наказанием "потоком и разграблением". То есть обвиняемого
изгоняли из дома и "всем миром" разграбляли его имущество.
26. В общем, денежный штраф являлся, сколько можно заключить, единственным
возмездием за всякое преступление.
И, конечно, такой закон, действующий в течение многих столетий, без сомнения,
отличным образом обработал сознание у людей, — кто имел побольше денег, тот мог не
только своим ближним разбивать морды жердью или там чем угодно, но мог и убивать их и
делать все, что ему заблагорассудится, — закон стоял на страже всевозможных мелких его
интересов и душевных потребностей.
И мы полагаем, что и в наше время там, где слишком почитается богатство, это
высокое, гордое сознание остается неизменным.
Конечно, до революции и в нашей стране любой богатый гражданин с легкостью мог
освободиться от самых тяжелых обвинений. И, например, преступления богатых и
влиятельных помещиков никогда почти даже и не выявлялись наружу. Поскольку денежные
взятки и связи не доводили дело до суда.
Вот, например, был такой знаменитый случай: калужский губернатор Лопухин (1819
год) за взятки прекращал все дела во вверенной ему губернии. Этот аферист и пройдоха
однажды за семь тысяч взялся даже прекратить дело помещика Хитрово, который обвинялся
в убийстве.
27. Можно представить, какой был при этом разговор!
— Извиняюсь, — сказал, наверно, добродушный губернатор, — только меньше как за
семь тысяч я не возьмусь.
— Тысчонок бы пять, — вздохнувши, говорил помещик.
— Лизет, — спросил губернатор супругу, — не помнишь ли, душенька, сколько мы в
прошлый раз взяли за этого, ну, как его… которого к медведю… бросили… Четыре? Вот
видите, молодой человек, мы четыре тысячи взяли за то, что какой-то там медведь слегка
помял дворянина. А тут у вас бог знает что — убийство! Вот не убивали бы — вот, может, я
бы и ничего с вас не взял. Это уж ваша неосторожность…
— Ну ладно, — сказал помещик, — согласен, только вы уж того, поскорей. А то ваши
прохвосты каждый день ходят… Беспокоят.
— А вы их в морду, — сказал губернатор, пряча деньги.
В общем, это дело всемогущий губернатор действительно прекратил. Правда, если бы
речь шла об убийстве, ну, скажем, "смерда" или наемного рабочего, то дело бы окончательно
заглохло, но помещик имел неосторожность угробить дворянина. И дело случайно
просочилось и стало известным в Петербурге.
Александр I велел отдать Лопухина под суд. Больше года тянулось это каверзное дело,
и окончилось оно ничем. Вернее, у прохвоста губернатора оказался родственник