Page 73 - Избранное
P. 73

Выводите Егорку Драпова на свежую воду.
                     — Ладно,  —  сказал  Настин.  —  Это  мы  можем,  сейчас  поможем.  Дайте  только
               маленечко сроку, погляжу, что и как и почему человек повышается. Хвост ему накручу, —
               будьте покойны.
                     И  проходит  месяц.  Ветры  дуют  южные.  И  наводнения  не  предвидится.  Птички  по
               воздуху порхают и бабочки крутятся.
                     А Егорка Драпов цветет жасмином или даже пестрой астрой распущается.
                     И даже рабкор Настин, проходя однажды мимо, пощекотал Егорку и дружески ему так
               улыбнулся.
                     Собрались  тут  рабочие  обсуждать.  Говорили,  говорили  —  языки  распухли,  а  к
               результату не пришли.
                     И тут я, конечно, встреваю в разговор.
                     — Братцы, — говорю, — я, говорю, первый гадюку открыл, и я ее и  закопаю. Дайте
               срок.
                     И  вдруг  на  другой  день  захожу  я  в  Егоркино  отделение  и  незаметно  становлюсь  за
               дверь. И вижу. Мастер домой собирается, а Егорка Драпов крутится перед ним мелким бесом
               и вроде как тужурку подает.
                     — Не  застудитесь,  —  говорит,  —  Иван  Саввич.  Погодкато,  говорит,  страсть
               неблагоприятная.
                     А мастер Егорку по плечу стукает и хохочет.
                     — А и любишь, — говорит, — ты меня, Егорка, сукин сын.
                     А Егорка Драпов почтительно докладывает:
                     — Вы,  говорит,  мне,  Иван  Саввич,  вроде  как  отец  родной.  И  мастер,  говорит,  вы
               отличный. И личностью, говорит, очень вы мне покойную мамашу напоминаете, только что
               у ей усиков не было.
                     А мастер пожал Егоркину ручку и пошел себе.
                     Только я хотел из-за двери выйти, шаг шагнул — рабкор Настин прется.
                     — А,  —  говорит,  —  Егорушка,  друг  ситный!  Я,  говорит,  знаешь  ли,  такую  давеча
               заметку написал — ай-люли.
                     А Егорка Драпов смеется.
                     — Да уж, — говорит, — ты богато пишешь. Пушкин, говорит, и Гоголь дерьмо против
               тебя.
                     — Ну, спасибо, — говорит рабкор, — век тебе не забуду. Хочешь, тую заметку прочту?
                     — Да чего ее читать, — говорит Егорка, — я, говорит, и так, без чтения в восхищении.
                     Пожали они друг другу ручки и вышли вместе. А я следом.
                     Навстречу красный директор прется.
                     — А,  —  говорит,  —  Егорка  Драпов,  наше  вам…  Ну-ка,  говорит,  погляди  теперича,
               какие у меня мускулы.
                     И директор рукав свой засучил и показывает Егорке мускулы.
                     Нажал Егорка пальцем на мускулы.
                     — Ого, — говорит, — прибавилось.
                     — Ну, спасибо, — говорит директор, — спасибо тебе, Егорка.
                     Тут оба два — директор и рабкор — попрощались с Егоркой и разошлись.
                     Догоняю я Егорку на улице, беру его, подлеца, за руку и отвечаю:
                     — Так, говорю, любезный. Вот, говорю, какие паутины вы строите.
                     А Егорка Драпов берет меня под руку и хохочет.
                     — Да брось, — говорит, — милый… Охота тебе… Лучше расскажи, как живешь и как
               сынишка процветает.
                     — Дочка, — говорю, — у меня, Егорка. Не сын. Отличная, говорю, дочка. Бегает…
                     — Люблю дочек, — говорит Егорка. — Завсегда, говорит, любуюсь на них и игрушки
               им жертвую…
                     И  проходит  месяц.  Ветры  дуют  южные.  И  наводнения  не  предвидится.  А  Егорка
   68   69   70   71   72   73   74   75   76   77   78