Page 71 - Избранное
P. 71

— Это?  Да  это  президиум  вышедши.  Очень  острый  мужчина.  И  оратор  первейший.
               Завсегда остро говорит по существу дня.
                     Оратор простер руку вперед и начал речь.
                     И когда он произносил надменные слова с иностранным, туманным значением, соседи
               мои  сурово  кивали  головами.  Причем  второй  сосед  строго  поглядывал  на  первого,  желая
               показать, что он все же был прав в только что законченном споре.
                     Трудно, товарищи, говорить по-русски!
                     1925

                                                        ЛИМОНАД

                     Я, конечно, человек непьющий. Ежели другой раз и выпью, то мало так, приличия ради
               или славную компанию поддержать.
                     Больше как две бутылки мне враз нипочем не употребить. Здоровье не дозволяет. Один
               раз, помню, в день своего бывшего ангела, я четверти выкушал.
                     Но это было в молодые, крепкие годы, когда сердце отчаянно в груди билось и в голове
               мелькали разные мысли.
                     А теперь старею.
                     Знакомый ветеринарный фельдшер, товарищ Птицын, давеча осматривал меня и даже,
               знаете, испугался. Задрожал.
                     — У вас, — говорит, — полная девальвация. Где, говорит, печень, где мочевой пузырь,
               распознать, говорит, нет никакой возможности. Очень, говорит, вы сносились.
                     Хотел я этого фельдшера побить, но после остыл к нему.
                     "Дай, — думаю, — сперва к хорошему врачу схожу, удостоверюсь".
                     Врач никакой девальвации не нашел.
                     — Органы, — говорит, — у вас довольно в аккуратном виде. И пузырь, говорит, вполне
               порядочный  и  не  протекает.  Что  касается  сердца  —  очень  еще  отличное,  даже,  говорит,
               шире,  чем  надо.  Но,  говорит,  пить  вы  перестаньте,  иначе  очень  просто  смерть  может
               приключиться.
                     А  помирать,  конечно,  мне  неохота.  Я  жить  люблю.  Я  человек  еще  молодой.  Мне
               только-только в начале нэпа сорок три года стукнуло. Можно сказать, в полном расцвете сил
               и здоровья. И сердце в груди широкое. И пузырь, главное, не протекает. С таким пузырем
               жить да радоваться. "Надо, — думаю, — в самом деле пить бросить". Взял и бросил.
                     Не пью и не пью. Час не пью, два не пью. В пять часов вечера пошел, конечно, обедать
               в столовую.
                     Покушал суп. Начал вареное мясо кушать — охота выпить. "Заместо, думаю, — острых
               напитков попрошу чего-нибудь помягче — нарзану или же лимонаду". Зову.
                     — Эй, — говорю, — который тут мне порции подавал, неси мне, куриная твоя голова,
               лимонаду.
                     Приносят, конечно, мне лимонаду на интеллигентном подносе. В графине. Наливаю в
               стопку.
                     Пью я эту стопку, чувствую:  кажись, водка. Налил  еще. Ей-богу, водка. Что за черт!
               Налил остатки — самая настоящая водка.
                     — Неси, — кричу, — еще!
                     "Вот, — думаю, — поперло-то!"
                     Приносит еще.
                     Попробовал еще. Никакого сомнения не осталось — самая натуральная.
                     После, когда деньги заплатил, замечание все-таки сделал.
                     — Я, — говорю, — лимонаду просил, а ты чего носишь, куриная твоя голова?
                     Тот говорит:
                     — Так  что  это  у  нас  завсегда  лимонадом  зовется.  Вполне  законное  слово.  Еще  с
               прежних времен… А натурального лимонаду, извиняюсь, не держим — потребителя нету.
   66   67   68   69   70   71   72   73   74   75   76