Page 84 - Избранное

— Братцы, — кричит, — да что ж это? Уж, говорит, раз милиция держит руку
хозяйчика и за костюм человека выпирает, то, говорит, лучше мне к буржуям в Америку
плыть, чем, говорит, такое действие выносить.
И привезли Васю Конопатова в милицию, и сунули в каталажку.
Всю ночь родной голубчик, Вася Конопатов, глаз не смыкал. Под утро только
всхрапнул часочек. А утром ею будят и ведут к начальнику.
Начальник говорит:
— Идите, говорит, товарищ, домой и остерегайтесь подобные факты делать.
Вася говорит:
— Личность оскорбили, а теперь — идите… Рабочий, говорит, костюмчик не по вкусу?
Я, говорит, может, сейчас сяду и поеду в Малый Совнарком жаловаться на ваши действия.
Начальник милиции говорит:
— Брось, товарищ, трепаться. Пьяных, говорит, у нас правило — в ресторан не
допущать. А ты, говорит, даже на лестнице наблевал.
— Как это? — спрашивает Конопатов. — Значит, меня не за костюм выперли?
Тут будто что осенило Василия Степаныча.
— А я, — говорит, — думал, что за костюмчик. А раз, говорит, по пьяной лавочке, то
это я действительно понимаю. Сочувствую этому. Не спорю.
Пожал Вася Конопатов ручку начальнику, извинился за причиненное беспокойство и
отбыл.
1926

ТОРМОЗ ВЕСТИНГАУЗА

Главная причина, что Володька Боков маленько окосевши был. Иначе, конечно, не
пошел бы он на такое преступление. Он выпивши был.
Если хотите знать, Володька Боков перед самым поездом скляночку эриванской выпил
да пивком добавил. А насчет еды — он съел охотничью сосиску. Разве ж это еда? Ну, и
развезло парнишку. Потому состав сильно едкий получается. И башку от этого крутит, и в
груди всякие идеи назревают, и поколбаситься перед уважаемой публикой охота.
Вот Володя сел в поезд и начал маленько проявлять себя. Дескать, он это такой
человек, что все ему можно. И даже народный суд, в случае ежели чего, завсегда за него
заступится. Потому у него — пущай публика знает — происхождение очень отличное. И
родной дед его был коровьим пастухом, и мамаша его была наипростая баба…
И вот мелет Володька языком — струя на него такая нашла — погордиться захотел. А
тут какой-то напротив Володьки гражданин обнаруживается. Вата у него в ухе, и одет чисто,
не без комфорта. И говорит он:
— А ты, говорит, потреплюсь еще, так тебя и заметут на первом полустанке.
Володька говорит:
— Ты мое самосознание не задевай. Не могут меня замести в силу происхождения.
Пущай я чего хочешь сделаю — во всем мне будет льгота.
Ну, струя на него такая напала. Пьяный же.
А публика начала выражать свое недовольство по этому поводу. А которые наиболее
ядовитые, те подначивать начали. А какой-то в синем картузе, подлая его душа, говорит:
— А ты, говорит, милый, стукни вот вдребезги по окну, а мы, говорит, пущай
посмотрим, — заметут тебя, или тебе ничего не будет. Или, говорит, еще того чище, —
стекла ты не тронь, а останови поезд за эту ручку… Это тормоз…
Володька говорит:
— За какую за эту ручку? Ты, говорит, паразит, точнее выражайся.
Который в синем картузе отвечает:
— Да вот за эту. Это тормоз Вестингауза. Дергани его слева в эту сторону.
Публика и гражданин, у которого вата в ухе, начали, конечно, останавливать