Page 86 - «Детские годы Багрова-внука»

в ведро с водой или насаживал червяков на мой крючок: своими удочками

ему некогда было заниматься, а потому он и не заметил, что одного
удилища уже не было на мостках и что какая-то рыба утащила его от нас
сажен на двадцать. Евсеич поднял такой крик, что испугал меня; Сурка,
бывший с нами, начал лаять. Евсеич стал просить и молить моего отца,
чтоб он поймал плавающее удилище. Отец поспешно исполнил его
просьбу: поднял камень в лодку и, гребя веслом то направо, то налево,
скоро догнал Евсеичево удилище, вытащил очень большого окуня, не
отцепляя положил его в лодку и привёз к нам на мостки. В этом
происшествии я уже принимал гораздо живейшее участие; крики и тревога
Евсеича привели меня в волнение: я прыгал от радости, когда перенесли
окуня на берег, отцепили и посадили в ведро. Вероятно, рыба была
испугана шумом и движеньем подъезжавшей лодки: клёв прекратился, и
мы долго сидели, напрасно ожидая новой добычи. Только к вечеру, когда
солнышко стало уже садиться, отец мой выудил огромного леща, которого
оставил у себя в лодке, чтоб не распугать, как видно, подходившую рыбу;
держа обеими руками леща, он показал нам его только издали. У меня

начали опять брать подлещики, как вдруг отец заметил, что от воды стал
подыматься туман, закричал нам, что мне пора идти к матери, и приказал
Евсеичу отвести меня домой. Очень не хотелось мне идти, но я уже столько
натешился рыбною ловлею, что не смел попросить позволенья остаться и,
помогая Евсеичу обеими руками нести ведро, полное воды и рыбы, хотя в
помощи моей никакой надобности не было и я скорее мешал ему, – весело
пошёл к ожидавшей меня матери. Покуда я удил, вытаскивая рыбу, или
наблюдая за движением наплавка, или беспрестанно ожидая, что вот сейчас
начнется клёв, – я чувствовал только волнение страха, надежды и какой-то
охотничьей жадности; настоящее удовольствие, полную радость я
почувствовал только теперь, с восторгом вспоминая все подробности и
пересказывая их Евсеичу, который сам был участник моей ловли,
следовательно, знал все так же хорошо, как и я, но который, будучи

истинным охотником, также находил наслаждение в повторении и
воспоминании всех случайностей охоты. Мы шли и оба кричали, перебивая
друг друга своими рассказами, даже останавливались иногда, ставили
ведро на землю и доканчивали какое-нибудь горячее воспоминание: как
тронуло наплавок, как его утащило, как упиралась или как сорвалась рыба;
потом снова хватались за ведро и спешили домой. Мать, сидевшая на
каменном крыльце, или, лучше сказать, на двух камнях, заменявших
крыльцо для входа в наше новое, недостроенное жилище, издали
услышала, что мы возвращаемся, и дивилась, что нас долго нет. «О чем это