Page 87 - «Детские годы Багрова-внука»

вы с Евсеичем так громко рассуждали?» – спросила она, когда мы подошли

к ней. Я снова принялся рассказывать, Евсеич тоже. Хотя я не один уже раз
замечал, что мать неохотно слушает мои горячие описания рыбной ловли, –
в эту минуту я всё забыл. В подтверждение наших рассказов мы с Евсеичем
вынимали из ведра то ту, то другую рыбу, а как это было затруднительно, то
наконец вытряхнули всю свою добычу на землю; но, увы, никакого
впечатления не произвела наша рыба на мою мать. Угомонившись от
рассказов, я заметил, что перед матерью был разведён небольшой огонь и
курились две-три головешки, дым от которых прямо шёл на неё. Я спросил,
что это значит? Мать отвечала, что она не знала, куда деваться от комаров,
и только тут, вглядевшись в моё лицо, она вскрикнула: «Посмотри-ка, что
сделали с тобою комары! У тебя всё лицо распухло и в крови». В самом
деле, я был до того искусан комарами, что лицо, шея и руки у меня
распухли. И всего этого я даже не заметил – так уже страстно полюбил я
уженье. Что же касается до комаров, то я никогда и нигде, во всю мою
жизнь, не встречал их в таком множестве, да еще в соединении с
мушкарою, которая, по-моему, еще несноснее, потому что забивается

человеку в рот, нос и глаза. Причиною множества комаров и мушкары было
изобилие стоячей воды и леса. Наконец комары буквально одолели нас, и
мы с матерью ушли в свою комнату без дверей и окон, а как она не
представляла никакой защиты, то сели на кровать под рединный полог, и
хотя душно было сидеть под ним, но зато спокойно. Полог – единственное
спасение от вечерних и ночных нападений комаров. Отец воротился, когда
уже стало темно; он поймал ещё двух очень больших лещей и уверял, что
клёв не прекращался и что он просидел бы всю ночь на лодке, если б не
боялся встревожить нас. «Боже мой, – подумал я, – когда я буду большой,
чтоб проводить целые ночи с удочкой и Суркой на берегу реки или
озера?..» – потому что лодки я прибаивался.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись под одним пологом с
милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы. Мать с удовольствием

заметила, что следы вчерашних уязвлений, нанесённых мне злыми
комарами, почти прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и руки каким-то
составом; опухоль опала, краснота и жар уменьшились. Сестрицу же
комары мало искусали, потому что она рано улеглась под наш полог.
Началось деятельное устройство нашей полукочевой жизни, а главное
– устройство особенного приготовления и правильного употребления
кумыса. Для этого надобно было повидаться с башкирским кантонным
старшиной Мавлютом Исеичем (так звали его в глаза, а за глаза –
Мавлюткой), который был один из вотчинников, продавших нам