Page 74 - Детство

остановился и долго расспрашивал - какой будет поворот на Пестравку.

К полдню ветер затих, и вдали по краю степи заходили волны жара.
Вглядываясь, Никита различал в этой волнующей синеве то плывущий дом,
то дерево, висевшее над землей, то корабль без мачт. Воза шли. Трещали
кузнечики. И вот по степи послышался ровный заливной звон. Заремка
заплясала бочком в коновязи, заржала звонко. Артем обернулся и сказал,
подмигнув:
- Наш пылит!
Скоро мимо возов пролетела тройка с увалистой рысью Лорда
Байрона, задиравшего морду, с вислозадыми пристяжными, грызущими
землю от злости. В коляске сидел отец в чесучовой поддевке, подбоченясь;
борода его летела на две стороны по ветру; поведя веселыми глазами, он
крикнул Никите:
- Хочешь ко мне? - И тройка умчалась, Наконец из-за края степи
начали подниматься два купола белой церкви, журавли колодцев, верхушки
редких ветел, дымки, крыши, и за степной, глинисто-желтоватой,
сверкающей на солнце рекой открылось все село Пестравка, а за -ним на

выгоне парусиновые балаганы и темные пятна табунов.
Воза рысью проехали по зыбкому, над самой водою, мосту, миновали
церковную площадь, где в розовом дому, в крайнем окошке, играл толстый
поп на скрипке, завернули по выгону к балаганам и стали близ горшечного
ряда.
Никита стоял на телеге и видел: вот заросший от самых глаз черной
бородой цыган, в раскрытом на голой груди синем кафтане с серебряными
пуговицами, глядит в зубы больной лошаденке, а хилый мужичок, ее
хозяин, с удивлением глядит на цыгана. Вот хитрый старичок уговаривает
испуганную бабу купить горшок, расписанный травками,- стучит по нему
ногтем. "Да мне, батюшка, горшок не такой нужен",- говорит баба. "Ты,
красотка, такого горшка - обыщи весь свет - не найдешь". Вот пьяный
мужик сердится около лукошка с яйцами и кричит: "Какое это яйцо? Разве

это яйцо,- это яйцо щуплое. Вот у нас в Колдыбани - яйцо, у нас в
Колдыбани куры по шею в зерне ходят". Вот идут девки в розовых, в
желтых кофтах, в пестрых полушалках и сворачивают к парусиновым
балаганам, где, перегибаясь через прилавки, кричат продавцы, хватают
проходящих: "К нам, к нам, у нас покупали..." Пыль, крик, лошадиное
ржанье над ярмаркой. Свистят глиняные свистульки. Повсюду торчат
поднятые оглобли возов. Вот, колеся ногами, толкаясь, идет парень в
разодранной на плече голубой рубахе и растягивает со всей силой гармонь:
"Эх, Дуня, Дуня, Дуня!.."