Page 20 - Вечера на хуторе близ Диканьки

— Смотрите, братцы! — говорил другой, поднимая черепок из горшка, которого одна только
уцелевшая половина держалась на голове Черевика: — какую шапку надел на себя этот
добрый молодец!

Увеличившийся шум и хохот заставили очнуться наших мертвецов, Солопия и его супругу,
которые, полные прошедшего испуга, долго глядели в ужасе неподвижными глазами на
смуглые лица цыган: озаряясь светом, неверно и трепетно горевшим, они казались диким
сонмищем гномов, окружённых тяжёлым подземным паром, в мраке непробудной ночи.

X

Цур тобі, пек тобі, сатанинське навождение! Из малороссийской комедии.

Свежесть утра веяла над пробудившимися Сорочинцами. Клубы дыму со всех труб понеслись
навстречу показавшемуся солнцу. Ярмарка зашумела. Овцы заблеяли, лошади заржали; крик
гусей и торговок понёсся снова по всему табору — и страшные толки про

красную свитку , наведшие такую робость на народ в таинственные часы сумерек, исчезли с
появлением утра.

Зевая и потягиваясь, дремал Черевик у кума, под крытым соломою сараем, вместе с волами,
мешками муки и пшеницы, и, кажется, вовсе не имел желания расстаться с своими грёзами,
как вдруг услышал голос, так же знакомый, как убежище лени — благословенная печь его
хаты или шинок дальней родички, находившийся не далее десяти шагов от его порога.

— Вставай, вставай! — дребезжала на ухо нежная супруга, дёргая его изо всей силы за руку.

Черевик вместо ответа надул щёки и начал болтать руками, подражая барабанному бою.

— Сумасшедший! — закричала она, уклоняясь от замашки руки его, которою он чуть было не
задел её по лицу.

Черевик поднялся, протёр немного глаза и посмотрел вокруг.

— Враг меня возьми, если мне, голубко, не представилась твоя рожа барабаном, на котором
меня заставили выбивать зорю, словно москаля, те самые свиные рожи, от которых, как
говорит кум…

— Полно, полно тебе чепуху молоть! Ступай, веди скорей кобылу на продажу. Смех, право,
людям: приехали на ярмарку и хоть бы горсть пеньки продали…

— Как же, жинка, — подхватил Солопий, — с нас ведь теперь смеяться будут.

— Ступай! ступай! с тебя и без того смеются!

— Ты видишь, что я ещё не умывался, — продолжал Черевик, зевая и почёсывая спину и
стараясь, между прочим, выиграть время для своей лени.

— Вот некстати пришла блажь быть чистоплотным! Когда это за тобою водилось? Вот
рушник, оботри свою маску…

Page 20/115