Page 15 - Муму

в палисаднике.

– А, ее Муму зовут, – промолвила барыня: – очень хорошее имя.
– Ах, очень-с, – возразила приживалка. – Скорей, Степан!
Степан, дюжий парень, состоявший в должности лакея, бросился
сломя голову в палисадник и хотел было схватить Муму, но та ловко
вывернулась из-под его пальцев и, подняв хвост, пустилась во все лопатки к
Герасиму, который в то время у кухни выколачивал и вытряхивал бочку,
перевертывая ее в руках, как детский барабан. Степан побежал за ней
вслед, начал ловить ее у самых ног ее хозяина; но проворная собачка не
давалась чужому в руки, прыгала и увертывалась. Герасим смотрел с
усмешкой на всю эту возню; наконец Степан с досадой приподнялся и
поспешно растолковал ему знаками, что барыня, мол, требует твою собаку
к себе. Герасим немного изумился, однако подозвал Муму, поднял ее с
земли и передал Степану. Степан принес ее в гостиную и поставил на
паркет. Барыня начала ее ласковым голосом подзывать к себе. Муму, отроду
еще не бывавшая в таких великолепных покоях, очень испугалась и
бросилась было к двери, но, оттолкнутая услужливым Степаном, задрожала

и прижалась к стене.
– Муму, Муму, подойди же ко мне, подойди к барыне, – говорила
госпожа, – подойди, глупенькая… не бойсь…
– Подойди, подойди, Муму, к барыне, – твердили приживалки, –
подойди.
Но Муму тоскливо оглядывалась кругом и не трогалась с места.
– Принесите ей чего-нибудь поесть, – сказала барыня. – Какая она
глупая! к барыне нейдет. Чего боится?
– Оне не привыкли еще, – произнесла робким и умильным голосом
одна из приживалок.
Степан принес блюдечко с молоком, поставил перед Муму, но Муму
даже и не понюхала молока и все дрожала и озиралась по-прежнему.
– Ах, какая же ты! – промолвила барыня, подходя к ней, нагнулась и

хотела погладить ее, но Муму судорожно повернула голову и оскалила
зубы. Барыня проворно отдернула руку.
Произошло мгновенное молчание. Муму слабо визгнула, как бы
жалуясь и извиняясь… Барыня отошла и нахмурилась. Внезапное
движение собаки ее испугало.
– Ах! – закричали разом все приживалки, – не укусила ли она вас,
сохрани бог! (Муму в жизнь свою никого никогда не укусила), – ах, ах!
– Отнести ее вон, – проговорила изменившимся голосом старуха. –
Скверная собачонка! Какая она злая!