Page 7 - Тапер

7

– Вы умеете, молодой человек, играть кадриль?
Мальчик качнулся туловищем вперед, что должно было означать поклон.
– Умею-с.
– И вальс умеете?
– Да-с.
– Может быть, и польку тоже?
Мальчик вдруг густо покраснел, но ответил сдержанным тоном:
– Да, и польку тоже.
– А лансье? – продолжала дразнить его Лидия.
6
– Laissez donс, Lidie, vous кtes impossible , – строго заметила Татьяна Аркадьевна.
Большие глаза мальчика вдруг блеснули гневом и насмешкой. Даже напряженная
неловкость его позы внезапно исчезла.
– Если вам угодно, mademoiselle, – резко повернулся он к Лидии, – то, кроме полек и
кадрилей, я играю еще все сонаты Бетховена, вальсы Шопена и рапсодии Листа.
– Воображаю! – делано, точно актриса на сцене, уронила Лидия, задетая этим
самоуверенным ответом.
Мальчик перевел глаза на Таню, в которой он инстинктивно угадал заступницу, и
теперь эти огромные глаза приняли умоляющее выражение.
– Пожалуйста, прошу вас… позвольте мне что-нибудь сыграть…
Чуткая Таня поняла, как больно затронула Лидия самолюбие мальчика, и ей стало
жалко его. А Тина даже запрыгала на месте и захлопала в ладоши от радости, что эта
противная гордячка Лидия сейчас получит щелчок.
– Конечно, Танечка, конечно, пускай сыграет, – упрашивала она сестру, и вдруг со
своей обычной стремительностью, схватив за руку маленького пианиста, она потащила его в
залу, повторяя: – Ничего, ничего… Вы сыграете, и она останется с носом… Ничего, ничего.
Неожиданное появление Тины, влекшей на буксире застенчиво улыбающегося
реалистика, произвело общее недоумение. Взрослые один за другим переходили в залу, где
Тина, усадив мальчика на выдвижной табурет, уже успела зажечь свечи на великолепном
шредеровском фортепиано.
Реалист взял наугад одну из толстых, переплетенных в шагрень нотных тетрадей и
раскрыл ее. Затем, обернувшись к дверям, в которых стояла Лидия, резко выделяясь своим
белым атласным платьем на черном фоне неосвещенной гостиной, он спросил:
7
– Угодно вам «Rapsodie Hongroise» № 2 Листа?
Лидия пренебрежительно выдвинула вперед нижнюю губу и ничего не ответила.
Мальчик бережно положил руки на клавиши, закрыл на мгновение глаза, и из-под его
пальцев полились торжественные, величавые аккорды начала рапсодии. Странно было
видеть и слышать, как этот маленький человечек, голова которого едва виднелась из-за
пюпитра, извлекал из инструмента такие мощные, смелые, полные звуки. И лицо его как
будто бы сразу преобразилось, просветлело и стало почти прекрасным; бледные губы слегка
полуоткрылись, а глаза еще больше увеличились и сделались глубокими, влажными и
сияющими.
Зала понемногу наполнялась слушателями. Даже Аркадий Николаевич, любивший
музыку и знавший в ней толк, вышел из своего кабинета. Подойдя к Тине, он спросил ее на
ухо:
– Где вы достали этого карапуза?
– Это тапер, папа, – ответила тихо Татьяна Аркадьевна. – Правда, отлично играет?
– Тапер? Такой маленький? Неужели? – удивлялся Руднев. – Скажите пожалуйста,

6 Перестаньте же, Лидия, вы невозможны (фр.).

7 «Венгерская рапсодия» (фр).