Page 13 - Лошадиная фамилия

– Вестимо, генеральская! – говорит голос из толпы.

– Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит… Ты
отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал… И скажи, чтобы
ее не выпускали на улицу… Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос
сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака – нежная тварь… А ты, болван, опусти руку!
Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..

– Повар генеральский идет, его спросим… Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на
собаку… Ваша?

– Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!

– И спрашивать тут долго нечего, – говорит Очумелов. – Она бродячая! Нечего тут долго
разговаривать… Ежели сказал, что бродячая, стало быть, и бродячая… Истребить, вот и все.

– Это не наша, – продолжает Прохор. – Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш
не охотник до борзых. Брат ихний охоч…

– Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? – спрашивает Очумелов, и все лицо
его заливается улыбкой умиления. – Ишь ты, Господи! А я и не знал! Погостить приехали?

– В гости…

– Ишь ты, Господи… Соскучились по братце… А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка?
Очень рад… Возьми ее… Собачонка ничего себе… Шустрая такая… Цап этого за палец!
Ха-ха-ха… Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцик этакий…

Прохор зовет собаку и идет с ней от дровяного склада… Толпа хохочет над Хрюкиным.

– Я еще доберусь до тебя! – грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой
путь по базарной площади.

Унтер Пришибеев

– Унтер-офицер Пришибеев! Вы обвиняетесь в том, что третьего сего сентября оскорбили
словами и действием урядника Жигина, волостного старшину Аляпова, сотского Ефимова,
понятых Иванова и Гаврилова и еще шестерых крестьян, причем первым трем было нанесено
вами оскорбление при исполнении ими служебных обязанностей. Признаете вы себя
виновным?

Пришибеев, сморщенный унтер с колючим лицом, делает руки по швам и отвечает хриплым,
придушенным голосом, отчеканивая каждое слово, точно командуя:

– Ваше высокородие, господин мировой судья! Стало быть, по всем статьям закона выходит
причина аттестовать всякое обстоятельство во взаимности. Виновен не я, а все прочие. Все
это дело вышло из-за, царствие ему небесное, мертвого трупа. Иду это я третьего числа с
женой Анфисой тихо, благородно, смотрю: стоит на берегу куча разного народа людей. По
какому полному праву тут народ собрался? – спрашиваю. Зачем? Нешто в законе сказано,
чтоб народ табуном ходил? Кричу: разойдись! Стал расталкивать народ, чтоб расходились по
домам, приказал сотскому гнать взашей…

– Позвольте, вы ведь не урядник, не староста, – разве это ваше дело – народ разгонять?

Page 13/30