Page 14 - Ночь перед Рождеством

стремглав на землю. Казалось, всю ночь напролёт готовы были провеселиться. И ночь, как
нарочно, так роскошно теплилась! и ещё белее казался свет месяца от блеска снега.

Кузнец остановился с своими мешками. Ему почудился в толпе девушек голос и тоненький
смех Оксаны. Все жилки в нём вздрогнули; бросивши на землю мешки так, что находившийся
на дне дьяк заохал от ушибу и голова икнул во всё горло, побрёл он с маленьким мешком на
плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою, между которою ему
послышался голос Оксаны.

«Так, это она! стоит, как царица, и блестит чёрными очами! Ей рассказывает что-то видный
парубок; верно, забавное, потому что она смеётся. Но она всегда смеётся». Как будто
невольно, сам не понимая как, протёрся кузнец сквозь толпу и стал около неё.

— А, Вакула, ты тут! здравствуй! — сказала красавица с той же самой усмешкой, которая чуть
не сводила Вакулу с ума. — Ну, много наколядовал? Э, какой маленький мешок! а черевики,
которые носит царица, достал? — Достань черевики, выйду замуж! — И, засмеявшись,
убежала с толпою.

Как вкопанный стоял кузнец на одном месте. «Нет, не могу; нет сил больше… — произнёс он
наконец. — Но боже ты мой, отчего она так чертовски хороша? Её взгляд, и речи, и всё, ну
вот так и жжёт, так и жжёт… Нет, невмочь уже пересилить себя! Пора положить конец всему:
пропадай, душа, пойду утоплюсь в пролубе, и поминай как звали!»

Тут решительным шагом пошёл он вперёд, догнал толпу, поравнялся с Оксаною и сказал
твёрдым голосом:

— Прощай, Оксана! Ищи себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не увидишь
уже больше на этом свете.

Красавица казалась удивлённою, хотела что-то сказать, но кузнец махнул рукою и убежал.

— Куда, Вакула? — кричали парубки, видя бегущего кузнеца.

— Прощайте, братцы! — кричал в ответ кузнец. — Даст бог, увидимся на том свете, а на этом
уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом! Скажите отцу Кондрату, чтобы
сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери,
грешен, не обмалевал за мирскими делами. Всё добро, какое найдётся в моей скрыне[37], на
церковь! Прощайте!

Проговоривши это, кузнец принялся снова бежать с мешком на спине.

— Он повредился! — говорили парубки.

— Пропадшая душа! — набожно пробормотала проходившая мимо старуха. — Пойти
рассказать, как кузнец повесился!

* * *

Вакула между тем, пробежавши несколько улиц, остановился перевесть дух. «Куда я, в самом
деле, бегу? — подумал он, — как будто уже всё пропало. Попробую ещё средство: пойду к
запорожцу Пузатому Пацюку. Он, говорят, знает всех чертей и всё сделает, что захочет.
Пойду, ведь душе всё же придётся пропадать!»

При этом чёрт, который долго лежал без всякого движения, запрыгал в мешке от радости; но
кузнец, подумав, что он как-нибудь зацепил мешок рукою и произвёл сам это движение,

Page 14/37