Page 18 - Повести Белкина

здесь у камина. Я подошел к нему, стараясь припомнить его черты. «Ты не

узнал меня, граф?» – сказал он дрожащим голосом. «Сильвио!» – закричал
я, и признаюсь, я почувствовал, как волоса стали вдруг на мне дыбом. «Так
точно, – продолжал он, – выстрел за мною; я приехал разрядить мой
пистолет; готов ли ты?» Пистолет у него торчал из бокового кармана. Я
отмерил двенадцать шагов и стал там в углу, прося его выстрелить скорее,
пока жена не воротилась. Он медлил – он спросил огня. Подали свечи. Я
запер двери, не велел никому входить и снова просил его выстрелить. Он
вынул пистолет и прицелился… Я считал секунды… я думал о ней…
Ужасная прошла минута! Сильвио опустил руку. «Жалею, – сказал он, – что
пистолет заряжен не черешневыми косточками… пуля тяжела. Мне все
кажется, что у нас не дуэль, а убийство: я не привык целить в безоружного.
Начнем сызнова; кинем жребий, кому стрелять первому». Голова моя шла
кругом… Кажется, я не соглашался… Наконец мы зарядили еще пистолет;
свернули два билета; он положил их в фуражку, некогда мною
простреленную; я вынул опять первый нумер. «Ты, граф, дьявольски
счастлив», – сказал он с усмешкою, которой никогда не забуду. Не

понимаю, что со мною было и каким образом мог он меня к тому
принудить… но – я выстрелил, и попал вот в эту картину. (Граф указывал
пальцем на простреленную картину; лицо его горело как огонь; графиня
была бледнее своего платка: я не мог воздержаться от восклицания.)
Я выстрелил, – продолжал граф, – и, слава богу, дал промах; тогда
Сильвио… (в эту минуту он был, право, ужасен) Сильвио стал в меня
прицеливаться. Вдруг двери отворились, Маша вбегает и с визгом кидается
мне на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость. «Милая, –
сказал я ей, – разве ты не видишь, что мы шутим? Как же ты перепугалась!
Поди, выпей стакан воды и приди к нам; я представлю тебе старинного
друга и товарища». Маше все еще не верилось. «Скажите, правду ли муж
говорит? – сказала она, обращаясь к грозному Сильвио, – правда ли, что вы
оба шутите?» – «Он всегда шутит, графиня, – отвечал ей Сильвио; –

однажды дал он мне шутя пощечину, шутя прострелил мне вот эту
фуражку, шутя дал сейчас по мне промах; теперь и мне пришла охота
пошутить…» С этим словом он хотел в меня прицелиться… при ней! Маша
бросилась к его ногам. «Встань, Маша, стыдно! – закричал я в бешенстве; –
а вы, сударь, перестанете ли издеваться над бедной женщиной? Будете ли
вы стрелять или нет?» – «Не буду, – отвечал Сильвио, – я доволен: я видел
твое смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить по мне, с меня
довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести». Тут он было
вышел, но остановился в дверях, оглянулся на простреленную мною