Page 22 - Повести Белкина

со всеми особами, со всеми предметами, ее окружавшими. Подали

ужинать; сердце ее сильно забилось. Дрожащим голосом объявила она, что
ей ужинать не хочется, и стала прощаться с отцом и матерью. Они ее
поцеловали и, по обыкновению, благословили: она чуть не заплакала.
Пришед в свою комнату, она кинулась в кресла и залилась слезами.
Девушка уговаривала ее успокоиться и ободриться. Все было готово. Через
полчаса Маша должна была навсегда оставить родительский дом, свою
комнату, тихую девическую жизнь… На дворе была метель; ветер выл,
ставни тряслись и стучали; все казалось ей угрозой и печальным
предзнаменованием. Скоро в доме все утихло и заснуло. Маша окуталась
шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на
заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли в сад. Метель
не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую
преступницу. Они насилу дошли до конца сада. На дороге сани дожидались
их. Лошади, прозябнув, не стояли на месте; кучер Владимира расхаживал
перед оглоблями, удерживая ретивых. Он помог барышне и ее девушке
усесться и уложить узлы и шкатулку, взял вожжи, и лошади полетели.

Поручив барышню попечению судьбы и искусству Терешки-кучера,
обратимся к молодому нашему любовнику.
Целый день Владимир был в разъезде. Утром был он у жадринского
священника; насилу с ним уговорился; потом поехал искать свидетелей
между соседними помещиками. Первый, к кому явился он, отставной
сорокалетний корнет Дравин, согласился с охотою. Это приключение,
уверял он, напоминало ему прежнее время и гусарские проказы. Он
уговорил Владимира остаться у него отобедать и уверил его, что за другими
двумя свидетелями дело не станет. В самом деле, тотчас после обеда
явились землемер Шмит, в усах и шпорах, и сын капитан-исправника,
мальчик лет шестнадцати, недавно поступивший в уланы. Они не только
приняли предложение Владимира, но даже клялись ему в готовности
жертвовать для него жизнию. Владимир обнял их с восторгом и поехал

домой приготовляться.
Уже давно смеркалось. Он отправил своего надежного Терешку в
Ненарадово с своею тройкою и с подробным, обстоятельным наказом, а для
себя велел заложить маленькие сани в одну лошадь, и один без кучера
отправился в Жадрино, куда часа через два должна была приехать и Марья
Гавриловна. Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут.
Но едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер и
сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу
занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую