Page 31 - Аленушкины сказки

него.

– Гордая, настоящая царская птица, – объяснил он. – Помани его кормом, да не дай, в другой
раз и не пойдет. Свой карахтер тоже имеет, даром что птица… С Собольком тоже себя очень
гордо держит. Чуть что, сейчас крылом, а то и носом долбанет. Известно, пес в другой раз
созорничать захочет, зубами норовит за хвост поймать, а лебедь его по морде… Это тоже не
игрушка, чтобы за хвост хватать.

Я переночевал и утром на другой день собрался уходить.

– Ужо по осени приходи, – говорил старик на прощанье. – Тогда рыбу лучить будем с
острогой… Ну, и рябчиков постреляем. Осенний рябчик жирный.

– Хорошо, дедушка, приеду как-нибудь.

Когда я отходил, старик меня вернул:

– Посмотри-ка, барин, как лебедь-то разыгрался с Собольком…

Действительно, стоило полюбоваться оригинальной картиной. Лебедь стоял раскрыв крылья,
а Соболько с визгом и лаем нападал на него. Умная птица вытягивала шею и шипела на
собаку, как это делают гуси. Старый Тарас от души смеялся над этой сценой, как ребенок. III

В следующий раз я попал на Светлое озеро уже поздней осенью, когда выпал первый снег.
Лес и теперь был хорош. Кое-где на березах еще оставался желтый лист. Ели и сосны
казались зеленее, чем летом. Сухая осенняя трава выглядывала из-под снега желтой щеткой.
Мертвая тишина царила кругом, точно природа, утомленная летней кипучей работой, теперь
отдыхала. Светлое озеро казалось больше, потому что не стало прибрежной зелени.
Прозрачная вода потемнела, и в берег с шумом била тяжелая осенняя волна…

Избушка Тараса стояла на том же месте, но казалась выше, потому что не стало окружавшей
ее высокой травы. Навстречу мне выскочил тот же Соболько. Теперь он узнал меня и ласково
завилял хвостом еще издали. Тарас был дома. Он чинил невод для зимнего лова.

– Здравствуй, старина!..

– Здравствуй, барин!

– Ну, как поживаешь?

– Да ничего… По осени-то, к первому снегу, прихворнул малость. Ноги болели… К непогоде у
меня завсегда так бывает.

Старик действительно имел утомленный вид. Он казался теперь таким дряхлым и жалким.
Впрочем, это происходило, как оказалось, совсем не от болезни. За чаем мы разговорились,
и старик рассказал свое горе.

– Помнишь, барин, лебедя-то?

– Приемыша?

– Он самый… Ах, хороша была птица!.. А вот мы опять с Собольком остались одни… Да, не
стало Приемыша.

– Убили охотники?

– Нет, сам ушел… Вот как мне обидно это, барин!.. Уж я ли, кажется, не ухаживал за ним, я ли
не водился!.. Из рук кормил… Он ко мне и на голос шел. Плавает он по озеру, – я его кликну,

Page 31/103