Page 29 - Аленушкины сказки

полдень… Может быть, поехал посмотреть, не ловит ли кто рыбу без спроса… Соболько,
куда девался твой хозяин?

Умная собака только виляла пушистым хвостом, облизывалась и нетерпеливо взвизгивала.
По наружности Соболько принадлежал к типу так называемых «промысловых» собак.
Небольшого роста, с острой мордой, стоячими ушами и загнутым вверх хвостом, он, пожалуй,
напоминал обыкновенную дворнягу, с той разницей, что дворняга не нашла бы в лесу белки,
не сумела бы «облаять» глухаря, выследить оленя, – одним словом, настоящая промысловая
собака, лучший друг человека. Нужно видеть такую собаку именно в лесу, чтобы в полной
мере оценить все ее достоинства.

Когда этот «лучший друг человека» радостно взвизгнул, я понял, что он завидел хозяина.
Действительно, в протоке черной точкой показалась рыбачья лодка, огибавшая остров. Это и
был Тарас… Он плыл, стоя на ногах, и ловко работал одним веслом – настоящие рыбаки все
так плавают на своих лодках-однодеревках, называемых не без основания «душегубками».
Когда он подплыл ближе, я заметил, к удивлению, плывшего перед лодкой лебедя.

– Ступай домой, гуляка! – ворчал старик, подгоняя красиво плывшую птицу. – Ступай,
ступай… Вот я тебе дам – уплывать Бог знает куда… Ступай домой, гуляка!

Лебедь красиво подплыл к сайме, вышел на берег, встряхнулся и, тяжело переваливаясь на
своих кривых черных ногах, направился к избушке. II

Старик Тарас был высокого роста, с окладистой седой бородой и строгими большими серыми
глазами. Он все лето ходил босой и без шляпы. Замечательно, что у него все зубы были
целы и волосы на голове сохранились. Загорелое широкое лицо было изборождено
глубокими морщинами. В жаркое время он ходил в одной рубахе из крестьянского синего
холста.

– Здравствуй, Тарас!

– Здравствуй, барин!

– Откуда Бог несет?

– А вот за

Приемышем плавал, за лебедем… Все тут вертелся, в протоке, а потом вдруг и пропал… Ну,
я сейчас за ним. Выехал в озеро – нет; по заводям проплыл – нет; а он за островом плавает.

– Откуда достал-то его, лебедя?

– А Бог послал, да!.. Тут охотники из господ наезжали; ну, лебедя с лебедушкой и
пристрелили, а вот этот остался. Забился в камыши и сидит. Летать-то не умеет, вот и
спрятался, ребячьим делом. Я, конечно, ставил сети подле камышей, ну, и поймал его.
Пропадет один-то, ястреба заедят, потому как смыслу в ем еще настоящего нет. Сиротой
остался. Вот я его привез и держу. И он тоже привык… Теперь вот скоро месяц будет, как
живем вместе. Утром на заре поднимется, поплавает в протоке, покормится, потом и домой.
Знает, когда я встаю, и ждет, чтобы покормили. Умная птица, одним словом, и свой порядок
знает.

Старик говорил необыкновенно любовно, как о близком человеке. Лебедь приковылял к
самой избушке и, очевидно, выжидал какой-нибудь подачки.

– Улетит он у тебя, дедушка… – заметил я.

– Зачем ему лететь? И здесь хорошо: сыт, кругом вода…

Page 29/103