Page 17 - Дети подземелья

нашей возней, вылетела из темного угла, мелькнула на фоне голубого неба

в пролете и шарахнулась вон.
Я почувствовал прилив судорожного страха.
– Подымай! – крикнул я товарищу, схватившись за ремень.
– Не бойся, не бойся! – успокаивал он, приготовляясь поднять меня на
свет дня и солнца.
Но вдруг лицо его исказилось от страха; он вскрикнул и мгновенно
исчез, спрыгнув с окна. Я инстинктивно оглянулся и увидел странное
явление, поразившее меня, впрочем, больше удивлением, чем ужасом.
Темный предмет нашего спора, шапка или ведро, оказавшийся в конце
концов горшком, мелькнул в воздухе и на глазах моих скрылся под
престолом.
Я успел только разглядеть очертания небольшой, как будто детской
руки.
Трудно передать мои ощущения в эту минуту, чувство, которое я
испытывал, нельзя даже назвать страхом. Я был на том свете. Откуда-то,
точно из другого мира, в течение нескольких секунд доносился до меня

быстрою дробью тревожный топот трех пар детских ног. Но вскоре затих и
он. Я был один, точно в гробу, ввиду каких-то странных и необъяснимых
явлений.
Времени для меня не существовало, поэтому я не мог сказать, скоро ли
я услышал под престолом сдержанный шепот:
– Почему же он не лезет себе назад?
– Видишь, испугался.
Первый голос показался мне совсем детским; второй мог
принадлежать мальчику моего возраста. Мне показалось также, что в щели
старого престола сверкнула пара черных глаз.
– Что ж он теперь будет делать? – послышался опять шепот.
– А вот погоди, – ответил голос постарше.
Под престолом что-то сильно завозилось, он даже как будто

покачнулся, и в то же мгновение из-под него вынырнула фигура.
Это был мальчик лет девяти, больше меня, худощавый и тонкий, как
тростинка. Одет он был в грязной рубашонке, руки держал в карманах
узких и коротких штанишек. Темные курчавые волосы лохматились над
черными задумчивыми глазами.
Хотя незнакомец, явившийся на сцену столь неожиданным и странным
образом, подходил ко мне с тем беспечно-задорным видом, с каким всегда
на нашем базаре подходили друг к другу мальчишки, готовые вступить в
драку, но все же, увидев его, я сильно ободрился. Я ободрился еще более,