Page 155 - Преступление и наказание

— Необходимо отправиться по делу, и таким образом не помешаю, — прибавил он с
несколько пикированным видом и стал вставать со стула.
— Останьтесь, Петр Петрович, — сказала Дуня, — ведь вы намерены были просидеть
вечер. К тому же вы сами писали, что желаете об чем-то объясниться с маменькой.
— Точно так-с, Авдотья Романовна, — внушительно проговорил Петр Петрович,
присев опять на стул, но всё еще сохраняя шляпу в руках, — я действительно желал
объясниться и с вами, и с многоуважаемою вашею мамашей, и даже о весьма важных
пунктах. Но, как и брат ваш не может при мне объясниться насчет некоторых предложений
господина Свидригайлова, так и я не желаю и не могу объясниться… при других… насчет
некоторых, весьма и весьма важных пунктов. К тому же капитальная и убедительнейшая
просьба моя не была исполнена…
Лужин сделал горький вид и осанисто примолк.
— Просьба ваша, чтобы брата не было при нашем свидании, не исполнена единственно
по моему настоянию, — сказала Дуня. — Вы писали, что были братом оскорблены; я думаю,
что это надо немедленно разъяснить, и вы должны помириться. И если Родя вас
действительно оскорбил, то он должен и будет просить у вас извинения.
Петр Петрович тотчас же закуражился.
— Есть некоторые оскорбления, Авдотья Романовна, которые, при всей доброй воле,
забыть нельзя-с. Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив,
воротиться назад невозможно.
— Я вам не про то, собственно, говорила, Петр Петрович, — немного с нетерпением
перебила Дуня, — поймите хорошенько, что всё наше будущее зависит теперь от того,
разъяснится ли и уладится ли всё это как можно скорей или нет? Я прямо, с первого слова
говорю, что иначе не могу смотреть, и если вы хоть сколько-нибудь мною дорожите, то, хоть
и трудно, а вся эта история должна сегодня же кончиться. Повторяю вам, если брат виноват,
он будет просить прощения.
— Удивляюсь, что вы ставите так вопрос, Авдотья Романовна, — раздражался всё
более и более Лужин. — Ценя и, так сказать, обожая вас, я в то же время весьма и весьма
могу не любить кого-нибудь из ваших домашних. Претендуя на счастье вашей руки, не могу
в то же время принять на себя обязательств несогласимых…
— Ах, оставьте всю эту обидчивость, Петр Петрович, — с чувством перебила Дуня, —
и будьте тем умным и благородным человеком, каким я вас всегда считала и считать хочу. Я
вам дала великое обещание, я ваша невеста; доверьтесь же мне в этом деле, и поверьте, я в
силах буду рассудить беспристрастно. То, что я беру на себя роль судьи, это такой же
сюрприз моему брату, как и вам. Когда я пригласила его сегодня, после письма вашего,
непременно прийти на наше свидание, я ничего ему не сообщила из моих намерений.
Поймите, что если вы не помиритесь, то я должна же выбирать между вами: или вы, или он.
Так стал вопрос и с его, и с вашей стороны. Я не хочу и не должна ошибиться в выборе. Для
вас я должна разорвать с братом; для брата я должна разорвать с вами. Я хочу и могу узнать
теперь наверно: брат ли он мне? А про вас: дорога ли я вам, цените ли вы меня: муж ли вы
мне?
— Авдотья Романовна, — закоробившись произнес Лужин, — ваши слова слишком
многозначительны для меня, скажу более, даже обидны, ввиду того положения, которое я
имею честь занимать в отношении к вам. Не говоря уже ни слова об обидном и странном
сопоставлении, на одну доску, между мной и… заносчивым юношей, словами вашими вы
допускаете возможность нарушения данного мне обещания. Вы говорите: «или вы, или он»?,
стало быть, тем самым показываете мне, как немного я для вас значу… я не могу допустить
этого при отношениях и… обязательствах, существующих между нами.
— Как! — вспыхнула Дуня, — я ставлю ваш интерес рядом со всем, что до сих пор
было мне драгоценно в жизни, что до сих пор составляло всю мою жизнь, и вдруг вы
обижаетесь за то, что я даю вам мало цены!
Раскольников молча и язвительно улыбнулся, Разумихина всего передернуло; но Петр