Page 18 - Преступление и наказание

заочно обсудить всего в точности. Случилось же так. Он уже надворный советник, Петр
Петрович Лужин, и дальний родственник Марфы Петровны, которая многому в этом
способствовала. Начал с того, что через нее изъявил желание с нами познакомиться, был как
следует принят, пил кофе, а на другой же день прислал письмо, в котором весьма вежливо
изъяснил свое предложение и просил скорого и решительного ответа. Человек он деловой и
занятый, и спешит теперь в Петербург, так что дорожит каждою минутой. Разумеется, мы
сначала были очень поражены, так как всё это произошло слишком скоро и неожиданно.
Соображали и раздумывали мы вместе весь тот день. Человек он благонадежный и
обеспеченный, служит в двух местах и уже имеет свой капитал. Правда, ему уже сорок пять
лет, но он довольно приятной наружности и еще может нравиться женщинам, да и вообще
человек он весьма солидный и приличный, немного только угрюмый и как бы
высокомерный. Но это, может быть, только так кажется с первого взгляда. Да и
предупреждаю тебя, милый Родя, как увидишься с ним в Петербурге, что произойдет в очень
скором времени, то не суди слишком быстро и пылко, как это и свойственно тебе, если на
первый взгляд тебе что-нибудь в нем не покажется. Говорю это на случай, хотя и уверена,
что он произведет на тебя впечатление приятное. Да и кроме того, чтоб обознать какого бы
то ни было человека, нужно относиться к нему постепенно и осторожно, чтобы не впасть в
ошибку и предубеждение, которые весьма трудно после исправить и загладить. А Петр
Петрович, по крайней мере по многим признакам, человек весьма почтенный. В первый же
свой визит он объявил нам, что он человек положительный, но во многом разделяет, как он
сам выразился, «убеждения новейших поколений наших» и враг всех предрассудков. Многое
и еще он говорил, потому что несколько как бы тщеславен и очень любит, чтоб его слушали,
но ведь это почти не порок. Я, разумеется, мало поняла, но Дуня объяснила мне, что он
человек хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый. Ты знаешь характер
сестры твоей, Родя. Это девушка твердая, благоразумная, терпеливая и великодушная, хотя и
с пылким сердцем, что я хорошо в ней изучила. Конечно, ни с ее, ни с его стороны
особенной любви тут нет, но Дуня, кроме того что девушка умная, — в то же время и
существо благородное, как ангел, и за долг поставит себе составить счастье мужа, который в
свою очередь стал бы заботиться о ее счастии, а в последнем мы не имеем, покамест,
больших причин сомневаться, хотя и скоренько, признаться, сделалось дело. К тому же он
человек очень расчетливый и, конечно, сам увидит, что его собственное супружеское счастье
будет тем вернее, чем Дунечка будет за ним счастливее. А что там какие-нибудь неровности
в характере, какие-нибудь старые привычки и даже некоторое несогласие в мыслях (чего и в
самых счастливых супружествах обойти нельзя), то на этот счет Дунечка сама мне сказала,
что она на себя надеется; что беспокоиться тут нечего и что она многое может перенести,
под условием если дальнейшие отношения будут честные и справедливые. Он, например, и
мне показался сначала как бы резким; но ведь это может происходить именно оттого, что он
прямодушный человек, и непременно так. Например, при втором визите, уже получив
согласие, в разговоре он выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять девушку
честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное
положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а
гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля. Прибавлю, что он выразился
несколько мягче и ласковее, чем я написала, потому что я забыла настоящее выражение, а
помню одну только мысль, и, кроме того, сказал он это отнюдь не преднамеренно, а,
очевидно, проговорившись, в пылу разговора, так что даже старался потом поправиться и
смягчить; но мне все-таки показалось это немного как бы резко, и я сообщила потом Дуне.
Но Дуня даже с досадой отвечала мне, что «слова еще не дело», и это, конечно, справедливо.
Пред тем, как решиться, Дунечка не спала всю ночь и, полагая, что я уже сплю, встала с
постели и всю ночь ходила взад и вперед по комнате; наконец стала на колени и долго и
горячо молилась перед образом, а наутро объявила мне, что она решилась.
Я уже упомянула, что Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там
большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно