Page 39 - Рассказы
P. 39
А. П. Чехов. «Рассказы»
лоб, как у Арапки. Судя по манерам, это был невежа, простой дворняжка. Он облизал свою
помятую, раненую спину и, как ни в чем не бывало, замахал хвостом и залаял на волчиху.
Она зарычала, как собака, и побежала от него. Он за ней. Она оглянулась и щелкнула зубами;
он остановился в недоумении и, вероятно, решив, что это она играет с ним, протянул морду
по направлению к зимовью и залился звонким радостным лаем, как бы приглашая мать свою
Арапку поиграть с ним и с волчихой.
Уже светало, и когда волчиха пробиралась к себе густым осинником, то было видно
отчетливо каждую осинку, и уже просыпались тетерева и часто вспархивали красивые
петухи, обеспокоенные неосторожными прыжками и лаем щенка.
«Зачем он бежит за мной? – думала волчиха с досадой. – Должно быть, он хочет, чтобы
я его съела».
Жила она с волчатами в неглубокой яме; года три назад во время сильной бури вывер-
нуло с корнем высокую старую сосну, отчего и образовалась эта яма. Теперь на дне ее были
старые листья и мох, тут же валялись кости и бычьи рога, которыми играли волчата. Они
уже проснулись и все трое, очень похожие друг на друга, стояли рядом на краю своей ямы
и, глядя на возвращавшуюся мать, помахивали хвостами. Увидев их, щенок остановился
поодаль и долго смотрел на них; заметив, что они тоже внимательно смотрят на него, он стал
лаять на них сердито, как на чужих.
Уже рассвело и взошло солнце, засверкал кругом снег, а он все стоял поодаль и лаял.
Волчата сосали свою мать, пихая ее лапами в тощий живот, а она в это время грызла лоша-
диную кость, белую и сухую; ее мучил голод, голова разболелась от собачьего лая, и хоте-
лось ей броситься на непрошенного гостя и разорвать его.
Наконец щенок утомился и охрип; видя, что его не боятся и даже не обращают на него
внимания, он стал несмело, то приседая, то подскакивая, подходить к волчатам. Теперь, при
дневном свете, легко уже было рассмотреть его… Белый лоб у него был большой, а на лбу
бугор, какой бывает у очень глупых собак; глаза были маленькие, голубые, тусклые, а выра-
жение всей морды чрезвычайно глупое. Подойдя к волчатам, он протянул вперед широкие
лапы, положил на них морду и начал:
– Мня, мня… нга-нга-нга!..
Волчата ничего не поняли, но замахали хвостами. Тогда щенок ударил лапой одного
волчонка по большой голове. Волчонок тоже ударил его лапой по голове. Щенок стал к нему
боком и посмотрел на него искоса, помахивая хвостом, потом вдруг рванулся с места и сде-
лал несколько кругов по насту. Волчата погнались за ним, он упал на спину и задрал вверх
ноги, а они втроем напали на него и, визжа от восторга, стали кусать его, но не больно, а
в шутку. Вороны сидели на высокой сосне и смотрели сверху на их борьбу, и очень беспо-
коились. Стало шумно и весело. Солнце припекало уже по-весеннему; и петухи, то и дело
перелетавшие через сосну, поваленную бурей, при блеске солнца казались изумрудными.
Обыкновенно волчихи приучают своих детей к охоте, давая им поиграть добычей;
и теперь, глядя, как волчата гонялись по насту за щенком и боролись с ним, волчиха думала:
«Пускай приучаются».
Наигравшись, волчата пошли в яму и легли спать. Щенок повыл немного с голоду,
потом также растянулся на солнышке. А проснувшись, опять стали играть.
Весь день и вечером волчиха вспоминала, как прошлою ночью в хлеву блеял ягненок и
как пахло овечьим молоком, и от аппетита она все щелкала зубами и не переставала грызть
с жадностью старую кость, воображая себе, что это ягненок. Волчата сосали, а щенок, кото-
рый хотел есть, бегал кругом и обнюхивал снег.
«Съем-ка его…» – решила волчиха.
39