Page 129 - Дни и ночи

назначит Сабурова командиром полка. И все эти люди кругом не знают, какая судьба им
выпадет на войне, чем они будут еще командовать, где будут сражаться и под стенами каких
городов найдут свою смерть, если найдут ее".
И Проценко, который уже давно, каждодневно и беспрерывно, был по уши занят
делами, хлопотами, сводками и донесениями- всей повседневностью войны, увидев сейчас
вместе всех этих, собравшихся за столом, усталых людей, своих командиров, вдруг впервые,
словно взглянув на них со стороны, почувствовал что-то волнующее, что заставляет
холодеть спину, от чего подкатывает ком к горлу, о чем будут потом писать в истории и чему
будут завидовать не испытавшие этого потомки.
Ему захотелось сказать на прощание какие-то особенные, высокие слова, но, как это
часто бывает, он не нашел их, так же как не находил их в другие, самые решительные и, быть
может, самые красивые минуты своей жизни. Он просто поднялся и сказал:
- Ну что же, друзья, пора, утром - бой.
Все поднялись. Он пожал каждому руку, и один за другим все вышли. Он задержал
только Сабурова.
- Присядь на минуту, Алексей Иванович. Сейчас пойдешь.
Проценко решил проверить, как поняли присутствующие то, что он хотел им сказать, и,
оставшись вдвоем, спросил Сабурова:
- Ты меня понял, Алексей Иванович? Понял меня?
- Понял, товарищ генерал,- сказал Сабуров.- Очень хочется дожить до этого часа.
- Вот именно, вот именно,- сказал Проценко,- очень хочется дожить. Я с завтрашнего
дня стану чаще голову пригибать, когда по окопам ходить буду,до того хочется дожить. И
тебе советую.
Они помолчали с минуту.
- Курить хочешь? - Проценко протянул Сабурову папиросу.
- Спасибо.
Они закурили.
- Мне Ремизов доложил насчет твоей беды. Я к начальнику тыла человека отправил
сегодня, дал приказание ему, чтобы он попутно узнал, в какой госпиталь попала. Чтобы ты
след не потерял.
- Спасибо, товарищ генерал,- сказал Сабуров почти равнодушно. Он мучился не оттого,
найдет или не найдет Аню; он знал, что, если она будет жива, он обязательно найдет ее,- но
жива ли она? И рядом с этим самым страшным вопросом то, о чем говорил Проценко,-
найдет он или не найдет ее, сейчас почти не волновало Сабурова.- Большое спасибо,
товарищ генерал,повторил он.- Разрешите идти?
XXV
Хотя говорят, что страдание удлиняет время, но первые три дня, которые прожил
Сабуров после случившегося с Аней несчастья, промелькнули так же быстро, как и все
сталинградские дни.
Когда он впоследствии пробовал вспомнить свое душевное состояние в те дни, ему
казалось, что кругом была только одна война. Боль потери была такой постоянной,
неуходящей, что именно от ее беспрерывности он забывал, что она есть.
Сабуров возвратился от Проценко к себе в батальон с чувством необходимости сделать
в эти дни что-то такое, о чем потом будешь помнить всю жизнь. То, что они делали сейчас, и
то, что им предстояло делать дальше, было уже не только героизмом. У людей, защищавших
Сталинград, образовалась некая постоянная сила сопротивления, сложившаяся как следствие
самых разных причин - и того, что чем дальше, тем невозможнее было куда бы то ни было
отступать, и того, что отступить - значило тут же бесцельно погибнуть при этом
отступлении, и того, что близость врага и почти равная для всех опасность создала если не
привычку к ней, то чувство неизбежности ее, и того, что все они, стесненные на маленьком
клочке земли, знали здесь друг друга со всеми достоинствами и недостатками гораздо ближе,
чем где бы то ни было в другом месте.