Page 10 - Капитанская дочка

крепость, где ты будешь в команде капитана Миронова, доброго и честного человека. Там ты
будешь на службе настоящей, научишься дисциплине. В Оренбурге делать тебе нечего;
рассеяние вредно молодому человеку. А сегодня милости просим: отобедать у меня».
«Час от часу не легче! – подумал я про себя, – к чему послужило мне то, что еще в
утробе матери я был уже гвардии сержантом! Куда это меня завело? В *** полк и в глухую
крепость на границу киргиз-кайсацких степей!..» Я отобедал у Андрея Карловича, втроем с
его старым адъютантом. Строгая немецкая экономия царствовала за его столом, и я думаю,
что страх видеть иногда лишнего гостя за своею холостою трапезою был отчасти причиною
поспешного удаления моего в гарнизон. На другой день я простился с генералом и
отправился к месту моего назначения.

Глава III
Крепость

Мы в фортеции живем,
Хлеб едим и воду пьем;
А как лютые враги
Придут к нам на пироги,
Зададим гостям пирушку:
Зарядим картечью пушку.
Солдатская песня

Старинные люди, мой батюшка.
Недоросль

Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по
крутому берегу Яика. Река еще не замерзала, и ее свинцовые волны грустно чернели в
однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи. Я
погрузился в размышления, большею частию печальные. Гарнизонная жизнь мало имела для
меня привлекательности. Я старался вообразить себе капитана Миронова, моего будущего
начальника, и представлял его строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме
своей службы, и готовым за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб и на воду.
Между тем начало смеркаться. Мы ехали довольно скоро. «Далече ли до крепости?» –
спросил я у своего ямщика. «Недалече, – отвечал он. – Вон уж видна». – Я глядел во все
стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и вал; но ничего не видал, кроме
деревушки, окруженной бревенчатым забором. С одной стороны стояли три или четыре
скирда сена, полузанесенные снегом; с другой – скривившаяся мельница, с лубочными
крыльями, лениво опущенными. «Где же крепость?» – спросил я с удивлением. «Да вот
она», – отвечал ямщик, указывая на деревушку, и с этим словом мы в нее въехали. У ворот
увидел я старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею
частию покрыты соломою. Я велел ехать к коменданту, и через минуту кибитка остановилась
перед деревянным домиком, выстроенным на высоком месте, близ деревянной же церкви.
Никто не встретил меня. Я пошел в сени и отворил дверь в переднюю. Старый инвалид,
сидя на столе, нашивал синюю заплату на локоть зеленого мундира. Я велел ему доложить
обо мне. «Войди, батюшка, – отвечал инвалид, – наши дома». Я вошел в чистенькую
комнатку, убранную по-старинному. В углу стоял шкаф с посудой; на стене висел диплом
офицерский за стеклом и в рамке; около него красовались лубочные картинки,
представляющие взятие Кистрина и Очакова, 23 также выбор невесты и погребение кота. У
окна сидела старушка в телогрейке и с платком на голове. Она разматывала нитки, которые

23 Кистрин (Кюстрин) – русская крепость. Очаков – турецкая крепость. Взяты русскими войсками; первая
– в 1758 году, вторая – в 1737 году.