Page 91 - Лабиринт

Толика вина.
Собака Баскервиллей не пугала его теперь.
Его пугала мысль о том, чем он будет кормить Темку завтра.
Ведь он отвечал за это.

5

Сначала Толик продал свои книжки. Их было немного, не больше десяти — «Золотой
ключик», «Русские народные сказки» и еще несколько, — подарки к праздникам и дням
рождения от мамы и отца.
В букинистическом магазине была длиннющая очередь, высокий старик с козлиной
бородкой нервно перелистывал книги — наверное, искал, нет ли выдранных и залитых
чернилами страниц, — а потом швырял их куда-то на стол, откидывая с сухим стуком
несколько костяшек на счетах.
Толик терпеливо выстоял очередь, а когда подошел к старику, тот на него даже не
взглянул.
— У детей не принимаем, — буркнул он.
И Толик, посмотрев задумчиво на нудную бородку скупщика, не стал спорить. «И тут
не верят», — подумал тоскливо Толик. Он отошел от старика и, поймав на себе
сочувственный взгляд какого-то парня, попросил книги сдать его. Парень ничего не сказал,
только кивнул. И через пятнадцать минут терпения Толик получил свою выручку — один
рубль сорок две копейки мелочью.
Вообще-то эти деньги можно было растянуть дня на четыре, если кормить Темку одним
хлебом с луком. Даже белым можно было. Но Темка смотрел вчера такими голодными
глазами, что у Толика рука не поднялась принести ему одного хлеба. «А! Придумаю что-
нибудь», — махнул он рукой и купил в гастрономе две бутылки молока, двести граммов
колбасы, две городские пышные булочки и на добавку три пирожка с ливером. Еще одна
копейка осталась в запасе.
Увидев Толика с охапкой еды, Темка молча заскакал, блестя голодными, как у
волчонка, глазами, потом, урча, стал есть. Пища исчезала поразительно быстро. Толик
улыбался, и радуясь и горюя. Это, конечно, хорошо, что у Темки такой аппетит, и хорошо,
что Толику пришла эта идея — продать книги. Но с другой стороны — Темка уже доедал
последний пирожок с ливером. Оставалась одна городская булка. И снова надо было думать,
как накормить его завтра.
Наконец Темка наелся, отломил еще задок у городской булки и стал вяло жевать его.
— Наелся, кашалот? — спросил его Толик.
Темка лениво икнул. Глаза закрывались у него сами собой.
— Ну, дрыхни! — кивнул Толик и пошел наверх.
Надо было придумывать что-то. Надо было искать еду.
Любопытно все-таки бывает. Что бы там ни случалось, но Толику за всю его жизнь ни
разу о еде думать не приходилось. Ну, продавали булочки в школьном буфете, ну не было
никогда у него денег на эти булочки, но он же не умирал с голоду. Ел свой хлеб с маслом на
перемене, а когда приходил домой, худо-бедно, но кормила его бабка или мама. И супом, и
вторым — котлеты там с картошкой или макароны. Никогда не думал Толик о еде, да вот
пришлось.
И вообще, с тех пор как ушел Тимка в «подполье», Толик стал, ну, серьезнее, что ли.
Ведь теперь он не только за себя отвечал, но и за Темку тоже. Будто Темка его сын и Толик
обязан его накормить.
Еда теперь для Толика — первая забота. И не только еда. Толик для Темки теперь вроде
бы как поводырь у слепого. Смотрит, куда идти. Как шагать. Или словно перископ у
подводной лодки. Лодка — под водой, а перископ наверху крутится. Направо глаз повернет,
налево, кругом осматривается — нет ли близко врага. И как быть дальше.