Page 87 - Лабиринт

Толик посмотрел на маму. Хоть и была она блеклой какой-то, глаза ее смотрели по-
прежнему решительно и твердо. «Молодец, — подумал Толик про нее. — Молодец, что не
скисла от бабкиных фокусов». Нет, решительно с мамой что-то происходит. Толик вгляделся
в нее. Мама смотрела сейчас не только решительно, но зло. Злой он ее еще никогда не видел.
Всегда она была слабой, покорной, а тут — злой. Будто другой человек сидит. Платье
мамино, лицо тоже ее, а вот глаза чужие. Жесткие глаза и острые какие-то.
— Как живешь, Маша? — спросила ее тетя Поля. Спросила осторожно, будто больную.
Мама со всеми вежливо разговаривала, с тетей Полей особенно, а тут не взглянула
даже. Прямо перед собой все смотрела, едва щурясь.
— Разве это жизнь? — ответила она резко. — Только и думаешь, как бы в петлю. Муж
ушел, мать бесится. Сын и тот против меня.
Толик не обиделся ни чуточки. Снова поглядел на маму с интересом. Раз так говорит,
да и смотрит так, чему-то быть, значит. Толик знал бабку и знал, что она может выкинуть,
какую штуковину, знал он и отца, и его поступки тоже можно было предположить, кроме
последнего. Знал Толик и маму. Но он знал иную маму — эта, со злыми глазами, была
неизвестна ему. И новая, решительная, злая, отчаянная мама могла — да нет, не могла —
должна была что-то сделать. Удивительное. Выходящее из ряда вон.
Тетя Поля вздохнула. Помолчала.
— Ты уж прости меня, старую, Маша, — сказала, — ну а сама-то себя ты не коришь?
Не ругаешь?
Мама мельком взглянула на нее.
— Корю! — ответила решительно. — Ругаю! Да что толку-то? Раньше надо было,
раньше!..
— Ну раз так говоришь, — сказала тетя Поля мягко, — значит, еще не поздно. Значит,
поспеешь еще.
Мама усмехнулась. Тетя Поля взяла ее за плечо, повернула к себе, строго посмотрела.
— Да ты меня в пример бери, — сказала. — Гляди, гляди на меня и помни: мое былое
не вернуть. Мое — было. А твое — есть. Слышишь, есть! Твой-то живой, невредимый! И
сын вон у тебя есть. Счастливая ведь ты! — быстро говорила тетя Поля, и в глазах у нее
блестели слезы. — Счастливая, только ты сама этого не знаешь!.. А ты узнай! Пойди!
Поговори!
Тетя Поля говорила торопливо, будто боясь, что мама уйдет и не дослушает ее, но она
слушала внимательно, подавшись вперед.
— Это просто обстоятельства у вас такие, — говорила тетя Поля. — Выше вас
обстоятельства-то оказались, молоды вы еще, горя не знаете. Глядишь на вас — и сердце
кровью обливается…
Тетя Поля говорила, говорила… Мама смотрела на нее во все глаза — и вдруг раздался
крик:
— Толик! Толик!
Толик бросил свой прут. На другой стороне улицы стоял отец.
Мама побледнела. Толик приподнялся с лавки.
— Где Тема? — спросил отец.
«Ну вот, — подумал Толик, — началось…»
— Какой Тема? — решил прикинуться он, но отец не обратил на это внимания.
— Он пропал. Ушел из дому.
Толик помолчал. Говорить, где Темка, ясное дело, было нельзя, невозможно. Ни за что
не сказал бы этого Толик, но отвечать все-таки что-то было надо.
— Не знаю! — сказал он и сел обратно.
Отец опустил плечи и повернулся.
Мама смотрела на отца, а тетя Поля исподлобья глядела на маму.
— Маша! — сказала она встревоженно. — Ну что же, Маша?
В глазах у мамы снова вспыхнула злость, она окликнула отца, и отец обернулся.