Page 62 - Мой генерал

мосту танки пойдут, пехота побежит, пушки покатятся. Подмога плацдарму. Тем, кто на
кусочке земли сражается. Не думайте, будто я зря про это рассказываю. Это к генералу
Иванову все относится.
Только он тогда генералом не был. Был капитаном. Когда форсировали Днепр, его
командира тяжело ранило. Капитан Иванов вместо него встал. Отвоевал у фашистов
маленький плацдарм – пятачок земли. Орудия расставил. Открыл по врагу бешеный огонь. И
держался изо всех сил, пока подмога не пришла. Пока не переправили по понтонному мосту,
ему на помощь, другие войска.
И тут жахнула мина. Прямо перед ним. И все исчезло.
Когда он в себя пришел – в госпитале уже, – рук у него не было. По самые плечи. Рук
нету, а он их чувствует. Хочется ему ладонью по голове провести, волосы причесать…
Лежит капитан, поверить в беду не может. Как же без рук? Недаром поговорка такая
есть – как без рук. Значит, плохо. Да просто невозможно без рук.
Может, лучше не жить больше? Может, лучше умереть, чем жить несчастным калекой?
Родным обузой быть?
Жизнь как сон стала. Закроет глаза капитан – плацдарм ему видится. Вражеские танки.
Артиллерийские разрывы. Товарищи боевые видятся. Это – жизнь. А откроет глаза – белый
потолок. Белый халат врача. Да еще ординарец на табуретке с горестным лицом. Разве это
жизнь?
Думает капитан, думает. Умереть сейчас глупо. Умирать, победив, нельзя. Слабый так
поступить может, но не он. Умереть – значит перед жизнью капитулировать. Значит –
отступить. А отступать он не привык. Вперед надо идти. Только вперед. Но обузой быть он
не может. Не имеет права. Жить можно при одном условии – сражаться дальше. Даже без
рук.
И вот что придумал Иванов. Послал ординарца в штаб. Попросил, чтобы изменили в
его бумагах строчку. Чтобы написали, что родился он в другом городе. И все. Нет его.
Пропал без вести. Пусть не ищут родные. Мало Ивановых Николаев Петровичей? Правильно
ли он поступил?
Считал, что правильно. Считал, что война еще впереди и убить его могут. Просто
немного пораньше в мертвые себя записал.
Вот какая история.
Врачи капитана на фронт не пускали. Он уехал без спроса. Вернулся в полк. Героем. Со
звездочкой на гимнастерке. И снова стал воевать.
Под Дрезденом заслужил Иванов вторую Звезду Героя. Опять его ранило. Поправился
– и снова на фронт. Сражаться!
Всю войну прошел до конца. Не убило его.
Даже смерть от него отступилась.
Удивилась, наверное, его мужеству.
А родные его нашли все-таки. Да разве могли они его не найти!..

Юбилей

И вот мы едем на юбилей генерала Иванова.
Юбилей – это что? Сидят за столом. Пьют вино. Говорят речи.
У генерала Иванова совсем другой юбилей. У него юбилей необыкновенный.
И вот мы едем. И я смотрю вперед. И жду, волнуюсь, когда начнется самое главное.
Ну вот оно, главное. Наконец!
Машина тормозит. Перед нами боком к дороге стоят два бронетранспортера. Возле них
выстроились солдаты в парадной форме, с автоматами на груди. А к нам бегут три
полковника.
Мы выходим из машины. Полковник, бегущий впереди – высокий, широкоплечий, –
переходит на шаг. Впечатывает в грязь шаги. Подходит к нам, но в глазах у него