Page 30 - Повести Белкина

Соседи, завтракая, разговорились довольно дружелюбно. Муромский попросил у
Берестова дрожек, ибо признался, что от ушибу не был он в состоянии доехать до дома
верхом. Берестов проводил его до самого крыльца, а Муромский уехал не прежде, как взяв с
него честное слово на другой же день (и с Алексеем Ивановичем) приехать отобедать
по-приятельски в Прилучино. Таким образом вражда старинная и глубоко укоренившаяся,
казалось, готова была прекратиться от пугливости куцей кобылки.
Лиза выбежала навстречу Григорью Ивановичу. «Что это значит, папа? – сказала она с
удивлением, – отчего вы хромаете? Где ваша лошадь? Чьи это дрожки?» – «Вот уж не
угадаешь, my dear 17 », – отвечал ей Григорий Иванович и рассказал все, что случилось. Лиза
не верила своим ушам. Григорий Иванович, не дав ей опомниться, объявил, что завтра будут
у него обедать оба Берестовы. «Что вы говорите! – сказала она, побледнев. – Берестовы, отец
и сын! Завтра у нас обедать! Нет, папа, как вам угодно: я ни за что не покажусь». – «Что ты, с
ума сошла? – возразил отец, – давно ли ты стала так застенчива, или ты к ним питаешь
наследственную ненависть, как романическая героиня? Полно, не дурачься…» – «Нет, папа,
ни за что на свете, ни за какие сокровища не явлюсь я перед Берестовыми». Григорий
Иванович пожал плечами и более с нею не спорил, ибо знал, что противоречием с нее ничего
не возьмешь, и пошел отдыхать от своей достопримечательной прогулки.
Лизавета Григорьевна ушла в свою комнату и призвала Настю. Обе долго рассуждали о
завтрашнем посещении. Что подумает Алексей, если узнает в благовоспитанной барышне
свою Акулину? Какое мнение будет он иметь о ее поведении и правилах, о ее благоразумии?
С другой стороны, Лизе очень хотелось видеть, какое впечатление произвело бы на него
свидание столь неожиданное… Вдруг мелькнула мысль. Она тотчас передала ее Насте; обе
обрадовались ей как находке и положили исполнить ее непременно.
На другой день за завтраком Григорий Иванович спросил у дочки, все ли намерена она
спрятаться от Берестовых. «Папа, – отвечала Лиза, – я приму их, если это вам угодно, только
с уговором: как бы я перед ними ни явилась, что б я ни сделала, вы бранить меня не будете и
не дадите никакого знака удивления или неудовольствия». – «Опять какие-нибудь проказы! –
сказал смеясь Григорий Иванович. – Ну, хорошо, хорошо; согласен, делай, что хочешь,
черноглазая моя шалунья». С этим словом он поцеловал ее в лоб, и Лиза побежала
приготовляться.
В два часа ровно коляска домашней работы, запряженная шестью лошадьми, въехала
на двор и покатилась около густо-зеленого дернового круга. Старый Берестов взошел на
крыльцо с помощью двух ливрейных лакеев Муромского. Вслед за ним сын его приехал
верхом и вместе с ним вошел в столовую, где стол был уже накрыт. Муромский принял
своих соседей как нельзя ласковее, предложил им осмотреть перед обедом сад и зверинец и
повел по дорожкам, тщательно выметенным и усыпанным песком. Старый Берестов
внутренне жалел о потерянном труде и времени на столь бесполезные прихоти, но молчал из
вежливости. Сын его не разделял ни неудовольствия расчетливого помещика, ни восхищения
самолюбивого англомана; он с нетерпением ожидал появления хозяйской дочери, о которой
много наслышался, и хотя сердце его, как нам известно, было уже занято, но молодая
красавица всегда имела право на его воображение.
Возвратясь в гостиную, они уселись втроем: старики вспомнили прежнее время и
анекдоты своей службы, а Алексей размышлял о том, какую роль играть ему в присутствии
Лизы. Он решил, что холодная рассеянность во всяком случае всего приличнее, и вследствие
сего приготовился. Дверь отворилась, он повернул голову с таким равнодушием, с такою
гордою небрежностью, что сердце самой закоренелой кокетки непременно должно было бы
содрогнуться. К несчастию, вместо Лизы, вошла старая мисс Жаксон, набеленная, затянутая,
с потупленными глазами и с маленьким книксом, и прекрасное военное движение Алексея
пропало втуне. Не успел он снова собраться с силами, как дверь опять отворилась, и на сей

17 моя дорогая (англ.) .