Page 64 - СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ

пробежал ому по коже.
– Заняли Шварца, – сказал молодой офицер, у которого зубы щелкали друг о друга. –
Все пропало!
– Вздор, – сказал сердито Козельцов и, желая возбудить себя жестом, выхватил свою
маленькую железную тупую сабельку и закричал:
– Вперед, ребята! Ура-а!
Голос был звучный и громкий; он возбудил самого Козельцова. Он побежал вперед
вдоль траверса; человек 50 солдат с криками побежало за ним. Когда они выбежали из-за
траверса на открытую площадку, пули посыпались буквально как град; две ударились в него,
но куда и что они сделали – контузили, ранили его, он не имел времени решить. Впереди, в
дыму, видны были ему уже синие мундиры, красные панталоны и слышны нерусские крики;
один француз стоял на бруствере, махал шапкой и кричал что-то. Козельцов был уверен, что
его убьют; это-то и придавало ему храбрости. Он бежал вперед и вперед. Несколько солдат
обогнали его; другие солдаты показались откуда-то сбоку и бежали тоже. Синие мундиры
оставались в том же расстоянии, убегая от него назад к своим траншеям, но под ногами
попадались раненые и убитые. Добежав уже до внешнего рва, все смешались в глазах
Козельцова, и он почувствовал боль в груди и, сев на банкет, с огромным наслаждением
увидал в амбразуру, как толпы синих мундиров в беспорядке бежали к своим траншеям и как
по всему полю лежали убитые и ползали раненые в красных штанах и синих мундирах.
Через полчаса он лежал на носилках, около Николаевской казармы, и знал, что он
ранен, но боли почти не чувствовал; ему хотелось только напиться чего-нибудь холодного и
лечь попокойнее.
Маленький, толстый, с большими черными бакенбардами доктор подошел к нему и
расстегнул шинель. Козельцов через подбородок смотрел на то, что делает доктор с его
раной, и на лицо доктора, но боли никакой не чувствовал. Доктор закрыл рану рубашкой,
отер пальцы о полы пальто и молча, не глядя на раненого, отошел к другому. Козельцов
бессознательно следил глазами за тем, что делалось перед ним. Вспомнив то, что было на 5
бастионе, он с чрезвычайно отрадным чувством самодовольства подумал, что он хорошо
исполнил свой долг, что в первый раз за всю свою службу он поступил так хорошо, как
только можно было, и ни в чем не может упрекнуть себя. Доктор, перевязывая другого
раненого офицера, сказал что-то, указывая на Козельцова священнику с большой рыжей
бородой, с крестом стоявшему тут.
– Что, я умру? – спросил Козельцов у священника, когда он подошел к нему.
Священник, не отвечая, прочел молитву и подал крест раненому.
Смерть не испугала Козельцова. Он взял слабыми руками крест, прижал его к губам и
заплакал.
– Что, выбиты французы везде? – спросил он у священника.
– Везде победа за нами осталась, – отвечал священник, говоривший на о, скрывая от
раненого, чтобы не огорчить его, то, что на Малаховом кургане уже развевалось французское
знамя.
– Слава Богу, слава Богу, – проговорил раненый, не чувствуя, как слезы текли по его
щекам, и испытывая невыразимый восторг сознания того, что он сделал геройское дело.
Мысль о брате мелькнула на мгновенье в его голове. «Дай Бог ему такого же
счастия», – подумал он.

26

Но не такая участь ожидала Володю. Он слушал сказку, которую рассказывал ему
Васин, когда закричали: «Французы идут!» Кровь прилила мгновенно к сердцу Володи, и он
почувствовал, как похолодели и побледнели его щеки. С секунду он оставался недвижим; но,
взглянув кругом, он увидел, что солдаты довольно спокойно застегивали шинели и вылезали
один за другим; один даже – кажется, Мельников – шутливо сказал: