Page 62 - СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ

его Мельникову.
– Нет, брат, тут, значит, месяц за год ко всему считается – на то приказ был, –
продолжался разговор.
– Как ни суди, бисприменно по замирении исделают смотр царский в Аршаве, и коли
не отставка, так в бессрочные выпустят.
В это время визгливая, зацепившаяся пулька пролетела над самыми головами
разговаривающих и ударилась о камень.
– Смотри, еще до вечера вчистую выйдешь, – сказал один из солдат.
И все засмеялись
И не только до вечера, но через 2 часа уже двое из них получили чистую, а 5 были
ранены; но остальные шутили точно так же.
Действительно, к утру две мортирки были приведены в такое положение, что можно
было стрелять из них. Часу в 10-м, по полученному приказанию от начальника бастиона,
Володя вызвал свою команду и с ней вместе пошел на батарею.
В людях незаметно было и капли того чувства боязни, которое выражалось вчера, как
скоро они принялись за дело. Только Вланг не мог преодолеть себя: прятался и гнулся все
так же, и Васин потерял несколько свое спокойствие, суетился и приседал беспрестанно.
Володя же был в чрезвычайном восторге: ему не приходила и мысль об опасности. Радость,
что он исполняет хорошо свою обязанность, что он не только не трус, но даже храбр, чувство
командования и присутствия 20 человек, которые, он знал, с любопытством смотрели на
него, сделали из него совершенного молодца. Он даже тщеславился своей храбростью,
франтил перед солдатами, вылезал на банкет и нарочно расстегнул шинель, чтобы его
заметнее было. Начальник бастиона, обходивший в это время свое хозяйство, по его
выражению, как он ни привык в 8 месяцев ко всяким родам храбрости, не мог не
полюбоваться на этого хорошенького мальчика в расстегнутой шинели, из-под которой
видна красная рубашка, обхватывающая белую нежную шею, с разгоревшимся лицом и
глазами, похлопывающего руками и звонким голоском командующего: «Первое, второе!» – и
весело взбегающего на бруствер, чтобы посмотреть, куда падает его бомба. В половине 12-го
стрельба с обеих сторон затихла, а ровно в 12 часов начался штурм Малахова кургана, 2, 3 и
5 бастионов.

24

По сю сторону бухты, между Инкерманом и Северным укреплением, на холме
телеграфа, около полудня стояли два моряка, один – офицер, смотревший в трубу на
Севастополь, и другой, вместе с казаком только что подъехавший к большой вехе.
Солнце светло и высоко стояло над бухтой, игравшею с своими стоящими кораблями и
движущимися парусами и лодками веселым и теплым блеском. Легкий ветерок едва шевелил
листья засыхающих дубовых кустов около телеграфа, надувал паруса лодок и колыхал
волны. Севастополь, все тот же, с своей недостроенной церковью, колонной, набережной,
зеленеющим на горе бульваром и изящным строением библиотеки, с своими маленькими
лазуревыми бухточками, наполненными мачтами, живописными арками водопроводов и с
облаками синего порохового дыма, освещаемыми иногда багровым пламенем выстрелов; все
тот же красивый, праздничный, гордый Севастополь, окруженный с одной стороны желтыми
дымящимися горами, с другой – ярко-синим, играющим на солнце морем, виднелся на той
стороне бухты. Над горизонтом моря, по которому дымилась полоса черного дыма какого-то
парохода, ползли длинные белые облака, обещая ветер. По всей линии укреплений, особенно
по горам левой стороны, по нескольку вдруг, беспрестанно, с молнией, блестевшей иногда
даже в полуденном свете, рождались клубки густого, сжатого белого дыма, разрастались,
принимая различные формы, поднимались и темнее окрашивались в небе. Дымки эти,
мелькая то там, то здесь, рождались по горам, на батареях неприятельских, и в городе, и
высоко на небе. Звуки взрывов не умолкали и, переливаясь, потрясали воздух…