Page 103 - Ночевала тучка золотая

— А вдруг не поедет?
— Ну и что?
— Ее жалко…
— Не жалей! Тут теперь вокруг жалелыциков много! Сашка стал застегивать портки,
разнервничался, аж пуговицу оборвал. Сказал, выходя на дорогу; — Как хошь, я ее не брошу.
— Совсем?
— Как, совсем?
— Ну, совсем? — переспросил пораженно Колька. — Со мной? Не поедешь?
Сашка кивнул.
Называется, поговорили. Впервые за всю их жизнь выяснилось, что могут они по своей
воле расстаться.
Колька ушам своим не поверил. И если бы сказали ему, не поверил бы! Их разделить
нельзя, они нерасчленимые, есть такое понятие в арифметике… Это про них как раз!
Колька понял, что Сашка свихнулся. Хорошо, если ненадолго свихнулся, а если… Но
он отбросил мрачные мысли, а Сашке сказал:
— Приедем, тогда решим. Договорились? — И отдал ему серебряный ремешок вместо
пуговицы. Тот, что Регина Петровна подарила.
— Договорились, — согласился Сашка. Может, он думал, что это не он, а Колька
переменит решение. Но ремешком подпоясался.
Потом они прилегли на телеге и, обнявшись, уснули.
Проснулись в сумерках и сразу не поняли, где находятся.
Телега была распряжена, а лошадь паслась рядом, среди кукурузных зарослей. Сам
Демьян отчего-то сидел на земле и озирался по сторонам. Лицо его было растерянным, даже
бледным.
Братья подняли головы, почесываясь, глядя вокруг.
— Эй! — негромко позвал Демьян и поманил их рукой. — Сюда идите… Только тихо,
тихо!
Братья нехотя спрыгнули с телеги, подошли.
— А где колония?
Но Демьян странно замахал руками, показывая, чтобы они подошли еще ближе и
присели.
— Заболел, что ли? — спросил, удивляясь на такое поведение, Сашка. А Колька
добавил:
— А я тоже вчерась обожрался! У меня в животе целая музыка! Оркестр со струей!
Ребята загоготали, а Демьян оглянулся, зацыкал на них:
— Ти-хо! Тихо, я сказал… Там ваша колония! — И показал рукой в сторону. — Только
там… это… пусто!
— Как пусто! — спросили братья, уставившись на Демьяна. — Что пусто?
— Пусто, да и все! — отрезал шепотом он. — Сходите, если хотите. На дорогу не
высовывайтесь… Поняли?
— Нет… А что?
— Я говорю, чтобы осторожнее, ну? Посмотрите да возвращайтесь. Я вас тут подожду.
Братья постояли, тупо размышляя.
Ни до чего они не додумались. Повернули, не сговариваясь, пошли. Шли свободно, как
гуляли, места были теперь знакомые, свои. Хотя прежде-то зудело сбегать к заначке: жива
ли, родимая? Цела ли?
Метров через пять — десять кукуруза поредела и стала видна колония: большой
двухэтажный дом. Удивляла тишина. Не слышно было ни одного голоса, а уж здесь всегда
стоял ор, и крик, и визг, слышимые за километры.
— Полезешь? — спросил Сашка, показывая на лаз.
— А ты?
Они перешли на шепот, хотя не было еще причин чего-то бояться. Просто в той тишине