Page 106 - Ночевала тучка золотая

Сбоку, прямо над кукурузой появилась лошадиная морда. Сидя, как был, он смотрел на эту
морду, а та уставилась красным недоверчивым глазом прямо на него. И вдруг там, над
лошадью, он сразу не заметил всадника, темную его тень, зычно, гортанно пролаяло: «Гхе-
ей! Гхе-ей! Гхе-ей!» Вот когда дошло!
Колька шмякнулся на землю и закрыл глаза.
Он слышал, как лошадь двинулась к нему, шумно раздвигая кукурузу. Она фыркала,
дышала прямо в шею, и он, приоткрыв один глаз, увидел прямо у своего лица беспокойную,
переступающую ногу, копыто, раздавившее хрупкий ствол. Этот стволик, отскочив, больно
хлестнул Кольку по лицу, а крошки земли полетели ему на волосы, на спину.
Надо было вскочить и бежать. Он понял, что его нашли, сейчас его схватят. Но лишь
шевельнулся, поднимаясь, как лошадь вдруг испугалась, храпнула и отпрянула резко в
сторону.
На своих негнущихся, бесчувственных, как костыли, ногах, весь дрожа, Колька мелкой
рысцой побежал по зарослям, поддерживая руками штаны. А где-то рядом, за спиной снова
пронесся гортанный вскрик и лающее:
«Гхе-ей! Гхе-ей! Гхе-ей!"А потом треск, шум, топот, грохот… Погоня.
Он бежал, смешно подпрыгивая и поддерживая штаны. Он не знал, преследуют его или
нет, потому что, кроме своего собственного дыхания и треска сокрушаемой по пути
кукурузы, он уже ничего не слышал. Потом дыхание его кончилось. И кончились его силы.
Он упал в какую-то ямку и даже шевельнуться не мог. Неподвижность поразила его. Да и
самого Кольки уже не было.
Он не слышал, как, обламывая стволики, прошла неподалеку от него лошадь и стала
удаляться, пока не пропала совсем.
Когда он пришел в себя, было темно. Черно было кругом. Словно залепило глаза и уши.
Он ощупал свою ямку, но опять же не смог подняться. Тогда он стал руками и ногами
копать под собой. Он загребал пальцами назад тяжелую, пахнущую перегноем землю и по-
звериному отбрасывал, отпихивал ее прочь ногами.
Сколько он это делал, зачем, он не знал. Да он уже ничего про себя не знал. Когда он
выбился из сил, он приник, вжимаясь в землю, в свою вырытую им ямку, и снова исчез из
этого мира. Провалился в небытие.

26

Было утро, теплое, без единого облачка, без ветерка. В голубом, по-утреннему
размытом небе четко вырисовывались близкие горы. Просматривалась каждая морщина на
них. Снег ослепительно сиял на вершинах.
Какая-то серая птица, часто мельтеша крыльями, стояла, зависнув над нолем,
выслеживая добычу. Звенели кузнечики, попискивали птахи. Черной стаей прошелестели
скворцы.
Было так обычно, так мирно, что все случившееся вчера воспринималось как дурной
сон.
Если бы не ямка, которую Колька выкопал, да не следы лошади, глубокие, в пробитом
среди кукурузы коридорчике, Колька бы так и решил, что все ему приснилось.
Вот бы проснуться на подсобном хозяйстве, на камыше, а рядом Сашка похрапывает. А
Колька его кулаком в бок: слушай, какой сон-то я увидел… Будто за нами этот, ну… чечен
на лошади гнался! А я без штанов от него! Вот смеху-то!
Но даже это происшествие со всадником не воспринималось так страшно, как вчера.
Уж очень было голубо и мирно. Не верилось, не представлялось, что в такое утро
может происходить хоть какое-нибудь зло.
Колька отряхнул землю со штанов, осмотрелся, даже подпрыгнул, чтобы разглядеть, в
какой стороне Березовская. Но ничего, конечно, не увидел.
Попытался сообразить по солнцу и по горам, выбрал направление — верное, как ему