Page 65 - Ночевала тучка золотая

закрывалыцика, Митек начинал громко насвистывать мелодию песенки: «Дорогой товарищ
Сталин, приезжай ты в наш колхоз…"Кузьменыши по очереди оставляли конвейер и
торопились на призывную мелодию, как небось не поторопился бы в родной колхоз сам
товарищ Сталин…
Главное во всем этом деле — успеть спрятать банки близ конвейера, пока никто не
видел из взрослых.
Евреи в счет не шли.
Они лишь усмехались, когда наталкивались взглядом на колониста, запихивающего
очередную банку в карман.
А иной раз как бы невзначай прикрывали его своим мощным торсом.
Сашка разделил операцию по джему на три этапа.
Первый — вынести из варочной и надежно заначить. Второй — пронести мимо
востроглазой тетки Зины и опять же надежно запрятать во дворе. Третий и, может быть,
основной — переправить джем за глухой забор. На волю.
Уже через несколько дней после начала операции было заханырено у Кузьменышей,
припрятано то есть, заначено, семь запечатанных банок с джемом.
В цеху, близ конвейера, находилось столько всяких труб, металлических
хитросплетений, с множеством закоулочков и отверстий, что при желании можно было
схоронить не семь, а тысячу семь банок! Ни одна ищейка во время шмона не смогла бы их
там отыскать.
На этот счет наши братья, как, впрочем, и остальные колонисты, были
непревзойденные спецы.
Чтобы протащить припрятанные банки мимо глазастой тетки Зины, которая вроде бы и
не была злой, но уж очень напуганной и поэтому вдвойне старательной Сашка предложил
брату ходить в обнимку. На машину, с машины, в столовку, во двор…
— Жарко небось, — сказал непонятливый Колька.
— Терпи!
— А зачем? — опять спросил Колька.
— А затем! — передразнил Сашка. — Как пойдешь, так и поймешь! Места-то сколько
меж нами остается! Колька сообразил. Поинтересовался:
— А эти… Которые влюбленные: тоже носят? Они ведь всегда обнимаются. Сам видел!
Сашка подумал, сказал:
— А фиг их знает.
Теперь они ходили, взяв друг друга за плечи. Женщины из цеха, глядючи на них,
произносили: «Ишь какие дружные! Водой не разлить!"Кто мог догадаться, что если бы их
удалось разлить водой, под рубахами обнаружились бы целых две банки: одна на другой.
Отрепетировано было за колонией в кукурузе, а проверено в стенах колонии. Когда шли
обнявшись, ни при каких условиях разглядеть банок было нельзя. Разве что прощупать, но
кто бы стал щупать?!
Правда, именно тетка Зина в тот день, когда заложили они между собой первые банки,
что-то заподозрила.
Раньше сколько мимо обнявшись ходили, и ничего. Не останавливала, не спрашивала
ни разу. А тут, вот бабье чутье-то, тетка Зина как закричит пронзительно, на весь цех:
— Эй, ты! — на Сашку, конечно. Его она узнавала и без красной тесемки на любом
расстоянии. — Поди, говорю. Чево ты все мимо… мимо…
Подошли оба, не разжимая объятий. Банки холодили кожу, елозили гладким стеклом по
ребрам во время вдоха и выдоха. Иногда похрупывали друг о дружку.
Тетка Зина посмотрела на братьев и сказала:
— Чево склещились-то? Аль на толчок тоже по двое ходите?
Колька молчал. Его тетка Зина и не спрашивала, она его вообще не признавала. Да и
Сашка придумает быстрей, чего и как ей ответить.
И Сашка сразу же ответил миролюбиво, что ходить так по двору удобней, потому что