Page 17 - В списках не значился

служителем культа.
Потом опять играл скрипач. Коля переставал жевать, слушал, неистово хлопал в
ладоши. Соседи слушали тоже, но больше шепотом толковали о слухах, о странных шумах
по ночам, о частых нарушениях границы немецкими летчиками.
— А сбивать нельзя: приказ. Вот и вертимся…
— Как играет!.. — восторгался Коля.
— Да, играет классно. Что-то зреет, ребята. А что? Вопрос.
— Ничего, ответ тоже будет, — улыбнулся Николай и поднял рюмку: — За ответ на
любой вопрос, товарищи лейтенанты!..
Стемнело, в зале зажгли свет. Накал был неровным, лампочки слабо мигали, и по
стенам метались тени. Лейтенанты съели все, что было заказано, и теперь Николай
расплачивался с гражданином в черном:
— Сегодня, ребята, угощаю я.
— Ты в крепость нацелился? — спросил Андрей. — Не советую, Коля: темно и далеко.
Пошли лучше со мной в военкомат: там переночуешь.
— Зачем же в военкомат? — сказал лейтенант Николай. — Топаем на вокзал, Коля.
— Нет, нет. Я сегодняшним числом в часть должен прибыть.
— Зря, лейтенант, — вздохнул Андрей. — С чемоданом, ночью, через весь город…
— У меня — оружие, — сказал Коля.
Вероятно, они уговорили бы его: Коля уже и сам начал колебаться, несмотря на
оружие. Вероятно, уговорили бы, и тогда Коля ночевал бы либо на вокзале, либо в
военкомате, но тут пожилой с соседнего столика подошел к ним:
— Множество извинений, товарищи красные командиры, множество извинений. Этому
молодому человеку очень понравился наш Рувим Свицкий. Рувим сейчас ужинает, но я имел
с ним разговор, и он сказал, что хочет сыграть специально для вас, товарищ молодой
командир…
И Коля никуда не пошел. Коля остался ждать, когда скрипач сыграет что-то специально
для него. А лейтенанты ушли, потому что им надо было устроиться с ночлегом. Они крепко
пожали ему руку, улыбнулась на прощанье и шагнули в ночь: Андрей — в военкомат на
улицу Дзержинского, а лейтенант Николай — на переполненный Брестский вокзал. Шагнули
в самую короткую ночь, как в вечность.
Народу в ресторане становилось все меньше, в распахнутые окна вплывал густой,
безветренный вечер: одноэтажный Брест отходил ко сну. Обезлюдели под линейку
застроенные улицы, гасли огни в затененных сиренью и жасмином окнах, и только редкие
дрожкачи погромыхивали колясками по гулким мостовым. Тихий город медленно
погружался в тихую ночь — самую тихую и самую короткую ночь в году…
У Коли немного кружилась голова, и все вокруг казалось прекрасным: и затухающий
ресторанный шум, и теплый сумрак, вползавший в окна, и таинственный город за этими
окнами, и ожидание нескладного скрипача, который собирался играть специально для него,
лейтенанта Плужникова, Было, правда, одно обстоятельство, несколько осложнявшее
ожидание: Коля никак не мог понять, должен ли он платить деньги за то, что музыкант будет
играть, но, поразмыслив, решил, что за добрые дела денег не платят.
— Здравствуйте, товарищ командир.
Скрипач подошел бесшумно, и Коля вскочил, смутившись и забормотав что-то
необязательное.
— Исаак сказал, что вы из России и что вам понравилась моя скрипка.
Длиннорукий держал в руке смычок и скрипку и странно подмигивал. Вглядевшись,
Коля понял причину: левый глаз Свицкого был подернут белесой пленкой.
— Я знаю, что нравится русским командирам. — Скрипач цепко зажал инструмент
острым подбородком и поднял смычок.
И скрипка запела, затосковала, и зал снова замер, боясь неосторожным звуком
оскорбить нескладного музыканта с бельмом на глазу. А Коля стоял рядом, смотрел, как