Page 74 - В списках не значился

ночь они провели тщательную разведку двумя парами: Плужников шел с красноармейцем
Волковым, Федорчук — со старшиной. Крепость еще жила, еще огрызалась редкими
вспышками перестрелок, но перестрелки эти вспыхивали далеко от них, за Мухавцом, и
наладить с кем-либо связь не удалось. Обе группы вернулись, не встретив ни своих, ни
чужих.
— Одни побитые, — вздыхал Степан Матвеевич. — Много побито нашего брата. Ой,
много!
Плужников повторил поиск днем. Он не очень рассчитывал на связь со своими,
понимая, что разрозненные группы уцелевших защитников отошли в глухие подземелья. Но
он должен был найти немцев, определить их расположение, связь, способы передвижения по
разгромленной крепости. Должен был, иначе их прекрасная и сверхнадежная позиция
оказалась попросту бессмысленной.
Он сам ходил в эту разведку. Добрался до Тереспольских ворот, сутки прятался в
соседних развалинах. Немцы входили в крепость именно через эти ворота: регулярно,
каждое утро, в одно и то же время. И вечером столь же аккуратно уходили, оставив
усиленные караулы. Судя по всему, тактика не изменилась: они уже не стремились
атаковать, а, обнаружив очаги сопротивления, блокировали их и вызывали огнеметчиков. Да
и ростом эти немцы выглядели пониже тех, с кем до сих пор сталкивался Плужников, и
автоматов у них было явно поменьше: карабины стали более обычным оружием.
— Либо я вырос, либо немцы съежились, — невесело пошутил Плужников вечером. —
Что-то в них изменилось, а вот что — не пойму. Завтра с вами пойдем, Степан Матвеевич.
Хочу, чтобы вы тоже поглядели.
Вместе со старшиной они затемно перебрались в обгоревшие и разгромленные коробки
казарм 84-го полка: Степан Матвеевич хорошо знал эти казармы. Заранее расположились
почти с удобствами. Плужников наблюдал за берегами Буга, старшина — за внутренним
участком крепости возле Холмских ворот.
Утро было ясным и тихим: лишь иногда лихорадочная стрельба вспыхивала вдруг где-
то на Кобринском укреплении, возле внешних валов. Внезапно вспыхивала, столь же
внезапно прекращалась, и Плужников никак не мог понять, то ли немцы на всякий случай
постреливают по казематам, то ли где-то еще держатся последние группы защитников
крепости.
— Товарищ лейтенант! — напряженным шепотом окликнул старшина.
Плужников перебрался к нему, выглянул: совсем рядом строилась шеренга немецких
автоматчиков. И вид их, и оружие, и манера вести себя — манера бывалых солдат, которым
многое прощается, — все было вполне обычным. Немцы не съежились, не стали меньше, они
оставались такими же, какими на всю жизнь запомнил их лейтенант Плужников.
Три офицера приближались к шеренге. Прозвучала короткая команда, строй вытянулся,
командир доложил шедшему первым: высокому и немолодому, видимо, старшему. Старший
принял рапорт и медленно пошел вдоль замершего строя. Следом шли офицеры; один
держал коробочки, которые старший вручал вышагивающим из строя солдатам.
— Ордена выдает, — сообразил Плужников. — Награды на поле боя. Ах ты, сволочь
ты немецкая, я тебе покажу награды…
Он забыл сейчас, что не один, что вышел не для боя, что развалины казарм за спиной
— очень неудобная позиция. Он помнил сейчас тех, за кого получали кресты эти рослые
парни, замершие в парадном строю. Вспомнил убитых, умерших от ран, сошедших с ума.
Вспомнил и поднял автомат.
Короткие очереди ударили почти в упор, с десятка шагов. Упал старший офицер,
выдававший награды, упали оба его ассистента, кто-то из только что награжденных. Но
ордена эти парни получали недаром: растерянность их была мгновенной, и не успела
смолкнуть очередь Плужникова, как строй рассыпался, укрылся и ударил по развалинам из
всех автоматов.
Если бы не старшина, они бы не ушли тогда живыми: немцы рассвирепели, никого не