Page 87 - В списках не значился

— Да куда тебе… — Плужников запнулся.
— Я знаю, что я хромая, — тихо сказала Мирра. — Но это от рождения, что же делать.
И я боюсь тут одна. Очень боюсь. Я не смогу тут одна, я лучше сама вылезу.
— Идем.
Он запалил факел, и они вылезли из каземата, В липком, густом смраде нечем было
дышать. Крысы возились у груды обгорелых костей, и это было все, что осталось от тети
Христи.
— Не смотри, — сказал Плужников. — Вернемся, зарою.
Кирпичи в дыре были оплавлены вчерашним залпом огнемета. Плужников вылез
первым, огляделся, помог выбраться Мирре. Она лезла с трудом, неумело, срываясь на
скользких, оплавленных кирпичах. Он подтащил ее к самому выходу и на всякий случай
придержал:
— Подожди.
Еще раз осмотрелся: солнце еще не появилось, и вероятность встречи с немцами была
невелика, но Плужников не хотел рисковать.
— Вылезай.
Она замешкалась. Плужников оглянулся, чтобы поторопить ее, увидел вдруг
худенькое, очень бледное лицо и два огромных глаза, которые смотрели на него испуганно и
напряженно. И молчал: он впервые видел ее при свете дня.
— Вот ты какая, оказывается.
Мирра потупила глаза, вылезла и села на кирпичи, заботливо обтянув платьем колени.
Она поглядывала на него, потому что тоже впервые видела его не в чадном пламени
коптилок, но поглядывала украдкой, искоса, каждый раз, как заслонки, приподнимая
длинные ресницы.
Вероятно, в мирные дни среди других девушек он бы просто не заметил ее. Она вообще
была незаметной — заметными были только большие печальные глаза да ресницы, — но
здесь сейчас не было никого прекраснее ее.
— Так вот ты какая, оказывается.
— Ну, такая, — сердито сказала она. — Не смотри на меня, пожалуйста. Не смотри, а
то я опять залезу в дырку.
— Ладно. — Он улыбнулся. — Я не буду, только ты слушайся.
Плужников пробрался к обломку стены, выглянул: ни старшины, ни немцев не было на
пустом развороченном дворе.
— Иди сюда.
Мирра, оступаясь на кирпичах, подошла, Он обнял ее за плечи, пригнул голову.
— Спрячься. Видишь ворота с башней? Это Тереспольские.
— Я знаю.
— Что-то он про них меня спрашивал…
Мирра ничего не сказала. Оглядываясь, она узнавала и не узнавала знакомой крепости.
Здание комендатуры лежало в развалинах, мрачно темнела разбитая коробка костела, а от
каштанов, что росли вокруг, остались одни стволы. И никого, ни одной живой души не было
на всем белом свете.
— Как страшно, — вздохнула она. — Там, под землей, все-таки кажется, что наверху
еще кто-то есть. Кто-то живой.
— Наверняка есть, — сказал он, — Не мы одни такие везучие. Где-то есть, иначе
стрельбы не было бы, а она случается. Где-то есть, и я найду где.
— Найди, — тихо попросила она. — Пожалуйста, найди.
— Немцы, — сказал он. — Спокойно. Только не высовывайся.
Из Тереспольских ворот вышел патруль: трое немцев появились из темного провала
ворот, постояли, неторопливо пошли вдоль казарм к Холмским воротам. Откуда-то издалека
донеслась отрывистая песня: словно ее не пели, а выкрикивали доброй полусотней глоток.
Песня делалась все громче, Плужников уже слышал топот и понял, что немецкий отряд с