Page 4 - А зори здесь тихие

4

разговору видно. От девяти четыре отнять – пять останется. Выходит, он от них на больше
отстал, чем сам имеет…
Невеселыми думы были, и от этого рубал Васков дрова с особой яростью. А кого
винить? Разве что медведя того невежливого…
Странное дело: до этого он жизнь свою удачливой считал. Ну не то чтоб совсем уж
двадцать одно выпадало, но жаловаться не стоило. Все-таки он со своими неполными
четырьмя классами полковую школу окончил и за десять лет до старшинского звания
дослужился. По этой линии ущерба не было, но с других концов, случалось, судьба
флажками обкладывала и два раза прямо в упор из всех стволов саданула, но Федот
Евграфыч устоял все ж таки. Устоял…
Незадолго перед финской женился он на санитарке из гарнизонного госпиталя. Живая
бабенка попалась: все бы ей петь да плясать да винцо попивать. Однако мальчонку родила.
Игорьком назвали: Игорь Федотыч Васков. Тут финская началась, Васков на фронт уехал, а
как вернулся назад с двумя медалями, так его в первый раз и шарахнуло: пока он там в
снегах загибался, жена вконец завертелась с полковым ветеринаром и отбыла в южные края.
Федот Евграфыч развелся с нею немедля, мальца через суд вытребовал и к матери в деревню
отправил. А через год мальчонка его помер, и с той поры Васков улыбнулся-то всего три
раза: генералу, что орден ему вручал, хирургу, осколок из плеча вытащившему, да хозяйке
своей Марии Никифоровне – за догадливость.
Вот за этот осколок и получил он свой теперешний пост. В пакгаузе имущество
кое-какое осталось, часовых не ставили, но, учредив комендантскую должность, поручили
ему тот пакгауз блюсти. Трижды в день обходил старшина объект, замки пробовал, печати и
в книге, которую сам же завел, делал одну и ту же запись: «Объект осмотрен. Нарушений
нет». И время осмотра, конечно.
Спокойно служилось старшине Васкову. Почти до сего дня спокойно. А теперь…
Вздохнул старшина.

2

Из всех довоенных событий Рита Муштакова ярче всего помнила школьный вечер:
встречу с героями-пограничниками. И хоть не было на этом вечере Карацупы, а собаку звали
совсем не Индус, Рита помнила его так, словно вечер тот только-только окончился и
застенчивый лейтенант Осянин все еще шагал рядом по гулким деревянным тротуарам
маленького приграничного городка. Лейтенант еще никаким героем не был, в состав
делегации попал случайно и ужасно стеснялся.
Рита тоже была не из бойких: сидела в зале, не участвовала ни в приветствиях, ни в
самодеятельности и скорее согласилась бы провалиться сквозь все этажи до крысиного
подвала, чем первой заговорить с кем-либо из гостей моложе тридцати. Просто они с
лейтенантом Осяниным случайно оказались рядом и сидели, боясь шевельнуться и глядя
строго перед собой. А потом школьные затейники организовали игру, и им опять выпало
быть вместе. А потом был общий фант: станцевать вальс, и они станцевали. А потом стояли
у окна. А потом… Да, потом он пошел ее провожать.
И Рита страшно схитрила: повела его самой дальней дорогой. А он все равно молчал и
только курил, каждый раз робко спрашивая у нее разрешения. И от этой робости сердце
Риты падало прямо в колени.
Они даже простились не за руку: просто кивнули друг другу, и все. Лейтенант уехал на
заставу и каждую субботу писал ей очень короткое письмо. А она каждое воскресенье
отвечала длинным. Так продолжалось до лета: в июне он приехал в городок на три дня,
сказал, что на границе неспокойно, что отпусков больше не будет и поэтому им надо
немедленно пойти в загс. Рита нисколько не удивилась, но в загсе сидели бюрократы и
отказались регистрировать брак, потому что до восемнадцати ей не хватало пяти с
половиной месяцев. Но они пошли к коменданту города, а от него – к ее родителям и