Page 5 - А зори здесь тихие

5

все-таки добились своего.
Рита была первой из их класса, кто вышел замуж. И не за кого-нибудь, а за красного
командира, да еще пограничника. И более счастливой девушки на свете просто не могло
быть.
На заставе ее сразу выбрали в женский совет и записали во все кружки. Рита училась
перевязывать раненых и стрелять из всех видов оружия, скакать на лошади, метать гранаты и
защищаться от газов. Через год она родила мальчика (назвали его Альбертом, Аликом), а еще
через год началась война.
В тот первый день она оказалась одной из немногих, кто не растерялся, не ударился в
панику. Она вообще была спокойной и рассудительной, но тогда ее спокойствие объяснялось
просто: Рита еще в мае отправила Алика к своим родителям и поэтому могла заниматься
спасением чужих детей.
Застава держалась семнадцать дней. Днем и ночью Рита слышала далекую стрельбу.
Застава жила, а с нею жила и надежда, что муж цел, что пограничники продержатся до
подхода армейских частей и вместе с ними ответят ударом на удар, – на заставе так любили
петь: «Ночь пришла, и тьма границу скрыла, но ее никто не перейдет, и врагу мы не
позволим рыло сунуть в наш, советский, огород…» Но шли дни, а помощи не было, и на
семнадцатые сутки застава замолчала.
Риту хотели отправить в тыл, а она просилась в бой. Ее гнали, силой запихивали в
теплушки, но настырная жена заместителя начальника заставы старшего лейтенанта Осянина
через день снова появлялась в штабе укрепрайона. В конце концов взяли санитаркой, а через
полгода послали в полковую зенитную школу.
А старший лейтенант Осянин погиб на второй день войны в утренней контратаке. Рита
узнала об этом уже в июле, когда с павшей заставы чудом прорвался сержант-пограничник.
Начальство ценило неулыбчивую вдову героя-пограничника: отмечало в приказах,
ставило в пример и поэтому уважило личную просьбу – направить по окончании школы на
тот участок, где стояла застава, где погиб муж в яростном штыковом бою. Фронт тут
попятился немного: зацепился за озера, прикрылся лесами, влез в землю и замер где-то
между бывшей заставой и тем городком, где познакомился когда-то лейтенант Осянин с
ученицей девятого «А»…
Теперь Рита могла считать себя довольной: она добилась того, чего хотела. Даже
гибель мужа отошла куда-то в самый дальний уголок памяти: у Риты была работа,
обязанности и вполне реальные цели для ненависти. А ненавидеть она научилась тихо и
беспощадно, и хоть не удалось пока ее расчету сбить вражеский самолет, но немецкий
аэростат прошить ей все-таки удалось. Он вспыхнул, съежился: корректировщик выбросился
из корзины и камнем полетел вниз.
– Стреляй, Рита! Стреляй! – кричали зенитчицы.
А Рита ждала, не сводя перекрестья с падающей точки. Но когда немец перед самой
землей рванул кольцо, выбросив парашют, она плавно нажала гашетку. Очередь из четырех
стволов начисто разрезала черную фигурку, девчонки, крича от восторга, целовали ее, а она
улыбалась наклеенной улыбкой. Всю ночь ее трясло. Помкомвзвода Кирьянова отпаивала
чаем, утешала:
– Пройдет, Ритуха. Я, когда первого убила, чуть не померла, ей-богу. Месяц снился,
гад…
Кирьянова была боевой девахой: еще в финскую исползала с санитарной сумкой не
один километр передовой, имела орден. Рита уважала ее за характер, но особо не
сближалась.
Впрочем, Рита вообще держалась особняком: в отделении у нее оказались сплошь
девчонки-комсомолки. Не то чтобы младше, нет: просто – зеленые. Не знали они ни любви,
ни материнства, ни горя, ни радости; болтали взахлеб о лейтенантах да поцелуйчиках, а Риту
это сейчас раздражало.
– Спать! – коротко бросала она, выслушав очередное признание. – Еще услышу о