Page 33 - Звездные корабли

должно иметь подвижность, достаточные размеры и силу, ergo – обладать внутренним
скелетом, подобным нашим позвоночным животным. Слишком большим оно также быть не
может: тогда нарушаются оптимальные условия стойкости и соразмерности организма,
необходимые для несения колоссальной дополнительной нагрузки – мозга.
Я слишком распространился… Короче, мыслящее животное должно быть
позвоночным, иметь голову и быть величиной примерно с нас. Все эти черты человека не
случайны. Но ведь мозг может развиваться тогда, когда голова не является орудием, не
отягощена рогами, зубами, мощными челюстями, не роет землю, не хватает добычу. Это
возможно, если в природе имеется достаточно питательная растительная еда; например, для
нашего человека большую роль сыграло появление плодовых растений. Это освободило его
организм от бесконечного пожирания растительной массы, на что были обречены
травоядные, а также от удела хищников – погони и убивания живой добычи. Хищное
животное хотя и ест питательное мясо, но должно обладать орудиями нападения и убийства,
мешающими развитию мозга. Когда есть плоды, тогда челюсти могут быть сравнительно
слабыми, может развиваться огромный купол мозгового черепа, подавляющий собою морду.
Тут можно еще очень много сказать о том, каковы должны быть конечности, но это ясно и
так: свобода движений и способность держать орудие, пользоваться орудием, изготовлять
орудие. Без орудия нет и не может быть человека. Отсюда последнее. Назначение
конечностей должно быть раздельным: одни должны выполнять функцию передвижения –
ноги, другие быть органами хватания – руки. Все это связано с тем, что голова должна быть
поднята от земли, иначе ослабнет способность восприятия окружающего мира.
Вывод: форма человека, его облик как мыслящего животного не случаен, он наиболее
соответствует организму, обладающему огромным мыслящим мозгом. Между враждебными
жизни силами космоса есть лишь узкие коридоры, которые использует жизнь, и эти
коридоры строго определяют ее облик. Поэтому всякое другое мыслящее существо должно
обладать многими чертами строения, сходными с человеческими, особенно в черепе. Да,
череп безусловно должен быть человекоподобен. Таковы вкратце мои выводы. – Шатров
умолк. Сдерживаемое им нетерпение прорвалось наружу: – Теперь давайте небесного зверя,
скорее!
– Сию минуту! – Давыдов остановился у шкафа. – Должен сказать, Алексей Петрович,
что вы глубоко правы. Это изумительно! В такие минуты чувствуешь, как могуча наука,
чудесное мышление человека…
– Ладно, сейчас увидим. Давайте его.
Давыдов извлек из шкафа широкий лоток.
Перед Шатровым оказался странный темно-фиолетовый череп, покрытый орнаментом
из ямок и бороздок, углубленных в кость. Мощный костяной купол – вместилище мозга –
был совершенно подобен человеческому, так же как и огромные глазные впадины,
направленные прямо вперед и разделенные узким костным мостиком переносицы. Вполне
человеческими были и круглый, крутой затылок и короткая, почти отвесная лицевая часть,
ушедшая под огромный, надвинутый на нее лоб. Но вместо выступающих носовых костей
была треугольная ямка. От основания ямки верхняя челюсть, клювообразная, слегка загнутая
вниз на конце, резко выдвигалась вперед. Нижняя челюсть соответствовала верхней и также
не имела ни малейшего следа зубов. Ее суставные концы упирались почти горизонтально в
ямки на концах широких отростков, спускавшихся вниз впереди круглых больших отверстий
по бокам черепа, под висками.
– Он прочен? – тихо спросил Шатров и после утвердительного кивка Давыдова взял
череп в руки. – Вместо зубов, видимо, режущий роговой край челюсти, как у черепахи? –
спросил Шатров и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Строение челюстей, носа, слухового
аппарата довольно примитивно… Эти ямки на костях, вся скульптура показывают, что кожа
очень плотно прилегала к кости, без подкожного мышечного слоя. Такая кожа вряд ли могла
иметь волосы. А отдельные кости… в них, конечно, нужно поразобраться, но смотрите:
челюсть из двух костей; это тоже более примитивно, чем у человека…