Page 521 - Два капитана
P. 521

прежде  одни  кибитки  лениво  тащились  от  юрты  до  юрты,
        где  бродили  стада  да  старый  казах-пастух  играл  на  само­
        дельной  домбре,  поднимаются,  и  день  ото  дня  все  выше,
        корпуса  многоэтажных  зданий.  Откатилась,  сжалась,  за­
        таила  дыхание,  приготовилась  к  разбегу  страна...
           А  меня,  чуть  живую,  везут  в  Ярославль,  в  «ленинград­
        ские»  палаты,  где  лежат,  стараясь  не  думать  о  еде,  очень
        тихие  люди.  Врачи  не  велят  думать  о  еде;  недоверчивых
        они  ведут  в  кладовые.  Полны  кладовые.
           Бабушка  находит  меня  в  этой  больнице — и  не  нахо­
        дит:  в  недоумении  стоит  она  на  пороге,  обводя  глазами
        палату.  Она  смотрит  на  меня  и  не  узнает,  пока  мне  не
        становится  смешно  и  я  не  окликаю  ее,  смеясь  и  плача...
           Вперед,  вперед!  День  и  ночь.  И  снова  день.  Но  даз-
        но  смешались  день  и  ночь,  и  кажется,  само  солнце  не
        знает,  когда,  в  какой  час  подняться  над  потрясенной
        землей.
           Немецкий  солдат  лежит  в  снегу,  выставив  из  снежно­
        го  сугроба  окостеневшие  ноги.  Судорожно  сжимает  он  в
        пальцах  чужую  землю,  и  рот  его  набит  чужой  землей —
        точно  хотел  он  проглотить  ее  и  задохся.
           Русский  солдат  рванулся  вперед,  занес  гранату,  и  в
        это  мгновение  ударила  его  в  сердце  роковая  пуля.  При­
        слонившись  к  сосне,  так  и  застыл  он  на  сорокаградусном
        морозе.  Как  ледяная  статуя,  он  стоит  с  гордо  откинутой
        головой  в  порыве  не  помнящего  себя  вдохновения  боя.
           Это — зима  сорок  первого  года.
           Но  вот  проходит  эта  памятная  всему  миру  зима.  Ды­
        ханье  новых  сил  поднимается  на  всем  необозримом  про­
        странстве  Советского   Союза.  Как  ветер,  доносится  оно
        до  «ленинградских»  палат.  И  вновь  разгорается  сердце.
        Жизнь  стучит  и  зовет,  и  уже  досада  на  себя,  на  свое
        бездействие,  слабость  томит  и  волнует душу...
           В  марте  я  выхожу  из  больницы.  Бабушка  ведет  меня
        на  вокзал,  и  голова  моя  кружится,  кружится  от  бегущих,
        сверкающих  на  солнце  ручейков  талой  воды  вдоль  доро­
        ги,  от  воздуха,  от  мельканья  людей  и  машин.  Мы  едем
        в Гнилой  Яр.
           Напрасно  казалось  мне,  что  детям  не  может  быть
        хорошо  в  селе  с  таким  неприятным  названием.  Хорошо
        Детям  в  этом  селе!  Петенька  вырос,  окреп  и  стал  совсем
        Деревенским  мальчишкой,  с  облупившимся  на  солнце  но­
        сом,  с  золотистыми  волосиками  на  загорелых  ногах.
                                  517
   516   517   518   519   520   521   522   523   524   525   526