Page 208 - Айвенго

страх был так силён, что пересиливал даже охоту получить обещанную награду, а о чувстве
сострадания нечего было и говорить. Несколько минут Ревекка в невыразимой тревоге ждала
ответа и наконец воскликнула:
- Да неужели в такой стране, как Англия, я буду лишена последнего, жалкого способа
спасти свою жизнь из-за того, то никто не хочет оказать мне милости, в которой не
отказывают и худшему из преступников!
Хигг, сын Снелля, наконец подал голос. Он сказал:
- Хотя я калека, но всё же кое-как могу двигаться благодаря её милосердной помощи. Я
исполню твоё поручение,- продолжал он, обращаясь к Ревекке, - я постараюсь
поспешить,насколько могу при моём убожестве. Уж как бы я был рад, если бы мои ноги
были так быстры, чтобы исправить зло, какое наделал тебе мой язык! Ох, когда я поминал о
твоём милосердии, не думал я, что тебе же от этого будет хуже.
- Всё в руках божьих,- сказала Ревекка.- Он может и слабейшим орудием выручить из
плена иудеев.А для выполнения его предначертаний и улитка годится не хуже сокола.
Отыщи Исаака из Йорка. Вот тебе деньги, тут их довольно для уплаты за лошадь и за
посыльного. Доставь ему письмо от меня. Не знаю, быть может, само небо внушает мне это
чувство, а только я убеждена, что не этой смертью мне суждено умереть и что найдётся для
меня заступник. Прощай. Жизнь и смерть зависят от твоего проворства.
Крестьянин принял из её рук письмо, заключавшее несколько строк на еврейском
языке. Многие в толпе уговаривали его не прикасаться к нечестивой записке. Но Хигг твёрдо
решил оказать услугу своей благодетельнице. Она, по его словам, спасла ему тело, и он был
уверен, что она не захочет погубить его душу.
- Я достану себе,- сказал он,- добрую лошадь у соседа Ботана и на ней поскачу в Йорк.
Но, по счастью, ему не пришлось так спешить: за четверть мили от ворот прецептории
навстречу ему попались два всадника, которых он по их одежде и высоким жёлтым шапкам
тотчас признал за евреев. Поравнявшись с ними, он увидел, что один из них был его прежний
хозяин Исаак из Йорка, а другой - раввин Бен-Самуэль.Они прослышали,что в прецептории
собрался капитул ордена храмовников под председательством гроссмейстера и что там
происходит суд над колдуньей. Поэтому они и направились к прецептории, но держались
несколько поодаль от неё.
- Брат Бен-Самуэль,-говорил Исаак,-не знаю отчего, но моя душа неспокойна.
Обвинения в колдовстве часто возводят на людей нашего племени и такой клеветой
прикрывают злодейства, учиняемые над евреями.
- Будь спокоен, брат,- отвечал лекарь, - ты имеешь возможность всегда поладить с
назареянами, потому что богат, а следовательно, во всякое время можешь купить себе у них
всякие льготы. Деньги имеют такую же власть над грубыми умами этих нечестивцев, как в
древности печать Соломона над злыми духами… Но что за жалкий калека идёт к нам по
дороге, опираясь на костыли? Он, верно, хочет со мной посоветоваться. Друг мой,-
продолжал он,обращаясь к Хигту, сыну Снелля, - я не откажу тебе во врачебной помощи, но
я никогда не даю нищим,просящим милостыню на большой дороге.Ступай прочь.Что это? У
тебя, кажется, ноги парализованы? Но ты можешь всё-таки заработать себе пропитание
руками.Правда,на посылки ты не годишься, и хорошим пастухом тоже не будешь, и в
солдаты тебя не примут, и к нетерпеливому хозяину на службу лучше не поступай, но всё-
таки есть такие занятия… Брат, что с тобой?- воскликнул он, прервав свою речь и
повернувшись к Исааку; тот, пробежав письмо, поданное Хиггом, испустил глубокий стон,
упал со своего мула на землю и лежал без сознания, как умирающий.
В великом смятении раввин соскочил с седла и поспешил пустить в ход все средства,
чтобы привести в чувство своего друга. Он достал даже из кармана инструмент для пускания
крови, как вдруг Исаак ожил, сорвал с себя шапку и, схватив горсть дорожной пыли, осыпал
ею голову. Сначала врач подумал, что столь внезапное и резкое проявление чувств есть
признак умопомешательства, и ещё раз взялся за ланцет, но вскоре убедился в противном.
- Дитя моей печали!-воскликнул Исаак.- Тебя следовало назвать не Ревеккой, а