Page 212 - Айвенго

присуждают за то, что дьявольское ханжество этих людей называет твоим преступлением.
- А кому же,- возразила Ревекка,- если такова будет моя участь, кому я ею
обязана?Конечно,тому,кто из эгоистичных, низких побуждений насильно притащил меня
сюда, а теперь- уж и не знаю, ради каких целей- пришёл запугивать меня, преувеличивая
ужасы той горькой участи, которую сам же мне уготовил.
- Не думай,- сказал храмовник,- не думай, что я был виновен в этом. Я собственной
грудью оборонил бы тебя от этой опасности, как защищал тебя от стрел.
- Если бы ты это делал с благородным намерением оказать покровительство
невиновной,- сказала Ревекка,- я была бы благодарна тебе за эту заботу,но ты с тех пор
столько раз ставил себе в заслугу этот поступок, что мне противна стала жизнь, сохранённая
той ценою, которую ты требуешь от меня.
- Оставь свои упрёки, Ревекка,-сказал храмовник,- у меня довольно и своего горя, не
усугубляй его своими нападками.
- Так чего же ты хочешь,сэр рыцарь?- спросила еврейка.- Говори прямо, если ты
пришёл не для того, чтобы полюбоваться причинённым тобою несчастьем, говори. А потом,
сделай милость, оставь меня. Переход от времени к вечности короток, но страшен, а мне
остаётся так мало часов, чтобы приготовиться к нему.
- Я вижу, Ревекка,- сказал Буагильбер, - что ты продолжаешь считать меня виновником
тех страданий, от которых я хотел бы тебя избавить.
- Сэр рыцарь,я не желаю попрекать тебя.Но разве не твоей страсти я обязана своей
ужасной участью?
- Ты заблуждаешься. Это неправда,- поспешно возразил храмовник. - Ты
приписываешь мне то, чего я не мог предвидеть и что случилось помимо моей воли. Мог ли
я предугадать неожиданный приезд сюда этого полоумного старика, который благодаря
нескольким вспышкам безумной отваги и благоговению глупцов перед его бессмысленными
самоистязаниями возвеличен превыше своих заслуг, а теперь он царит над здравым смыслом,
надо мной и над сотнями членов нашего ордена, которые и думают и чувствуют как люди,
свободные от тех нелепых предрассудков, которые являются основанием для его суждений и
поступков.
- Однако,- сказала Ревекка,- и ты был в числе судей; и хотя ты знал, что я невиновна, ты
не протестовал против моего осуждения и даже, насколько я понимаю, сам выступишь на
поединке суда божьего, чтобы доказать мою преступность и подтвердить приговор.
- Терпение,Ревекка!- сказал храмовник.- Ни один народ не умеет покоряться времени
так, как твой, и, покоряясь ему, вести свою ладью, используя даже противные ветры.
- В недобрый час научился Израиль такому печальному искусству, - молвила Ревекка.-
Но человеческое сердце под влиянием несчастий делается покорным, как твёрдая сталь под
действием огня, а тот, кто перестал быть свободным гражданином родной страны,поневоле
должен гнуть шею перед иноземцами. Таково проклятие,тяготеющее над нами,сэр рыцарь,
заслуженное нашими прегрешениями и грехами отцов наших. Но вы, вы, кто превозносит
свою свободу как право первородства, насколько же глубже ваш позор, когда вопреки вашим
собственным убеждениям, вы унижаетесь до потворства предрассудкам других людей.
- В твоих словах есть горькая правда,Ревекка,-сказал Буагильбер,в волнении шагая взад
и вперёд по комнате,- но я пришёл не за тем, чтобы обмениваться с тобой упрёками.Знай,что
Буагильбер никому в мире не уступает,хотя, смотря по обстоятельствам, иногда меняет свои
планы. Воля его подобна горному потоку: если на пути его встречается утёс, он может на
некоторое время уклониться от прямого пути в своём течении, но непременно пробьётся
вперёд и найдёт дорогу к океану. Ты помнишь обрывок пергамента, на котором был написан
совет потребовать защитника? Как ты думаешь, кто это написал, если не Буагильбер? В ком
ином могла ты пробудить такое участие?
- Короткая отсрочка смертной казни,и ничего больше,- отвечала Ревекка.- Не много
пользы мне от этого; и неужели ничего другого ты не мог сделать для той, на голову которой
обрушил столько горя и наконец привёл на край могилы?