Page 71 - Айвенго

в мишени стрелу Губерта. Зрители, теснившиеся вокруг, были так потрясены этим чудом
искусства, что даже не выражали своего изумления обычными в таких случаях возгласами.
- Это, должно быть,не человек, а дьявол!- шептали друг другу йомены. - С тех пор как в
Англии согнули первый лук, такого стрелка ещё не видывали.
- Теперь,- сказал Локсли,- разрешите мне, ваша милость, поставить такую мишень,
какая в обычае у нас в северной области, и прошу пострелять по ней любого доблестного
йомена, который хочет заслужить улыбку своей красотки.
С этими словами он направился за пределы ограды,но,оглянувшись, прибавил:
- Если угодно, пошлите со мной стражу. Мне нужно срезать ветку с ближайшей ивы.
Принц Джон подал было знак сторожам следовать за ним. Но со всех сторон раздались
крики: «Позор, позор!»- и принцу пришлось отменить своё оскорбительное распоряжение.
Через минуту Локсли воротился и принёс прямой прут толщиной в палец и футов в
шесть длиной. Он принялся сдирать с него кору, говоря, что предлагать хорошему охотнику
стрелять по такой широченной мишени, какая была поставлена раньше,- значит насмехаться
над ним. У него на родине всякий сказал бы, что тогда уж лучше сделать мишенью круглый
стол короля Артура, вокруг которого умещалось шестьдесят человек.
- У нас,- говорил он,- семилетний ребёнок попадает тупой стрелой в такую мишень.
Потом он степенным шагом перешёл на противоположный конец ристалища, воткнул
ивовый прут отвесно в землю и сказал:
- А вот если кто попадёт в эту палку за сто ярдов, того я назову достойным носить лук и
стрелы в присутствии короля, будь это сам славный Ричард.
- Мой дед,- сказал Губерт,- изрядно стрелял из лука в битве при Гастингсе, но в такие
мишени не стреливал, да и я не стану. Коли этот йомен подшибет такую тростинку, я охотно
уступлю первенство ему или, скорее, тому бесу, что носит его куртку, потому что человек не
может так стрелять. Человек может сделать только то, что в его силах. Я не стану стрелять,
раз сам знаю, что наверняка промахнусь. Ведь это всё равно, что стрелять в остриё ножа, или
в соломинку, или в солнечный луч… Эта белая чёрточка так тонка, что я и разглядеть-то её
не могу.
- Трусливый пёс!- воскликнул принц Джон.- Ну, Локсли, плут, стреляй хоть ты, и, если
попадёшь в такую цель, я скажу, что ты первый человек, которому это удалось. Нечего
хвастать своим превосходством, пока оно не подтверждено делом.
- Я сделаю то, что в моих силах,- отвечал Локсли.- Большего от человека нельзя
требовать, как говорит Губерт.

Сказав это, он снова взялся за лук, но предварительно переменил тетиву, находя, что
она недостаточно кругла и успела немного перетереться от двух предыдущих выстрелов. На
этот раз он прицеливался гораздо тщательнее, и толпа народа, затаив дыхание, ждала, что
будет. Стрелок оправдал общую уверенность в его искусстве: стрела расщепила ивовый
прут, в который была направлена. Последовал взрыв восторженных восклицаний. Сам принц
Джон позабыл на минуту свою неприязнь к Локсли, так он был поражён его ловкостью.
- Вот тебе двадцать золотых,- сказал принц,- и охотничий рог. Ты честно заслужил
приз. Мы дадим тебе пятьдесят золотых, если ты согласишься носить нашу форму и
поступить к нам на службу телохранителем. Ещё никогда ни у кого не было такой сильной
руки и верного глаза, как у тебя.
- Простите меня, благородный принц,- сказал Локсли.- Я дал обет, что если когда-либо
поступлю на службу, то не иначе, как к царственному брату вашего величества, королю
Ричарду. Эти двадцать золотых я предоставляю Губерту: он сегодня стрелял из лука ничуть
не хуже, чем его покойный дед в битве при Гастингсе. Если бы Губерт из скромности не
отказался от состязания, он бы так же попал в прутик, как и я.
Губерт покачал головой и неохотно принял щедрый подарок незнакомца. Вслед за тем
Локсли, желая поскорее избегнуть общего внимания, смешался с толпой и больше не