Page 19 - Ася

– Четвертого дня, – начал он с принужденной улыбкой и запинаясь, – я удивил вас
своим рассказом; сегодня удивлю еще более. С другим я, вероятно, не решился бы… так
прямо… Но вы благородный человек, вы мне друг, не так ли? Послушайте: моя сестра, Ася,
в вас влюблена.
Я весь вздрогнул и приподнялся…
– Ваша сестра, говорите вы…
– Да, да, – перебил меня Гагин. – Я вам говорю, она сумасшедшая и меня с ума сведет.
Но, к счастью, она не умеет лгать – и доверяет мне. Ах, что за душа у этой девочки… но она
себя погубит, непременно.
– Да вы ошибаетесь, – начал я.
– Нет, не ошибаюсь. Вчера, вы знаете, она почти целый день пролежала, ничего не ела,
впрочем не жаловалась… Она никогда не жалуется. Я не беспокоился, хотя к вечеру у ней
сделался небольшой жар. Сегодня, в два часа ночи, меня разбудила наша хозяйка: «Ступайте,
говорит, к вашей сестре: с ней что-то худо». Я побежал к Асе и нашел ее нераздетою, в
лихорадке, в слезах; голова у ней горела, зубы стучали. «Что с тобой? – спросил я, – ты
больна?» Она бросилась мне на шею и начала умолять меня увезти ее как можно скорее, если
я хочу, чтобы она осталась в живых… Я ничего не понимаю, стараюсь ее успокоить…
Рыдания ее усиливаются… и вдруг сквозь эти рыдания услышал я… Ну, словом, я услышал,
что она вас любит. Уверяю вас, мы с вами, благоразумные люди, и представить себе не
можем, как она глубоко чувствует и с какой невероятной силой высказываются в ней эти
чувства; это находит на нее так же неожиданно и так же неотразимо, как гроза. Вы очень
милый человек, – продолжал Гагин, – но почему она вас так полюбила – этого я, признаюсь,
не понимаю. Она говорит, что привязалась к вам с первого взгляда. Оттого она и плакала на
днях, когда уверяла меня, что, кроме меня, никого любить не хочет. Она воображает, что вы
ее презираете, что вы, вероятно, знаете, кто она; она спрашивала меня, не рассказал ли я вам
ее историю, – я, разумеется, сказал, что нет; но чуткость ее – просто страшна. Она желает
одного: уехать, уехать тотчас. Я просидел с ней до утра; она взяла с меня слово, что нас
завтра же здесь не будет, – и тогда только она заснула. Я подумал, подумал и решился –
поговорить с вами. По-моему, Ася права: самое лучшее– уехать нам обоим отсюда. И я
сегодня же бы увез ее, если б не пришла мне в голову мысль, которая меня остановила.
Может быть… как знать? – вам сестра моя нравится? Если так, с какой стати я увезу ее? Я
вот и решился, отбросив в сторону всякий стыд… Притом же я сам кое-что заметил. Я
решился… узнать от вас… – Бедный Гагин смутился. – Извините меня, пожалуйста, –
прибавил он, – я не привык к таким передрягам.
Я взял его за руку.
– Вы хотите знать, – произнес я твердым голосом, – нравится ли мне ваша сестра? Да,
она мне нравится…
Гагин взглянул на меня.
– Но, – проговорил он запинаясь, – ведь вы не женитесь на ней?
– Как вы хотите, чтобы я отвечал на такой вопрос? Посудите сами, могу ли я теперь…
– Знаю, знаю, – перебил меня Гагин. – Я не имею никакого права требовать от вас
ответа, и вопрос мой – верх неприличия… Но что прикажете делать? С огнем шутить нельзя.
Вы не знаете Асю; она в состоянии занемочь, убежать, свиданье вам назначить… Другая
умела бы все скрыть и выждать – но не она. С нею это в первый раз, – вот что беда! Если б
вы видели, как она сегодня рыдала у ног моих, вы бы поняли мои опасения.
Я задумался. Слова Гагина «свиданье вам назначить» кольнули меня в сердце. Мне
показалось постыдным не отвечать откровенностью на его честную откровенность.
– Да, – сказал я наконец, – вы правы. Час тому назад я получил от вашей сестры
записку. Вот она.
Гагин взял записку, быстро пробежал ее и уронил руки на колени. Выражение
изумления на его лице было очень забавно, но мне было не до смеху.
– Вы, повторяю, благородный человек, – проговорил он, – но что же теперь делать?